«Рим». Мир сериала - [22]

Д. Пучков: Делиться знаниями, так сказать. Только что он был прекрасный семьянин, и вдруг оказывается, что он знает, где лучшие шлюхи.

К. Жуков: А он не мог этого не знать, потому что Субура — это был известный на весь Рим неблагополучный район. Как у нас Лиговка была при царях, например, или был нехороший район Купчино. Ты там жил.

Д. Пучков: Там и сейчас неплохо. Мне этот рассказ центуриона сразу напоминает, как в любом мужском сообществе звучит фраза: «А можно всех посмотреть?», и тут же раздается дикий смех, казалось бы, приличных людей.

К. Жуков: Да, кстати, Марк Антоний родился в Субуре, там он и понабрался манер шпилить кого и где попало. Ворен идет домой, оставив Пулло. Дома исписаны шикарными граффити, кругом овцы, гуси, козы — наверное, так оно и было. Улицы воссозданы весьма правдоподобно, архитектура передана просто блестяще! Сделано все из гипсокартона…

Д. Пучков: …но выглядит отлично.

К. Жуков: Все выполнено с такой любовью! Мостовые мощеные, слегка кривенькие. Это вам не дебильный фильм «Викинг», тут сразу видно, почему каждая серия стоит пять миллионов долларов.

Д. Пучков: Богато.

К. Жуков: Очень богато! Матчасть нужно отдельно похвалить — настолько хорошо все. Абсолютно мастерски и ненавязчиво тебя переносят в атмосферу Древнего Рима.

Д. Пучков: Это серьезнейшее мастерство и тех, кто все это рисовал, изобретал, и тех, кто это сколотил, осветил и заснял.

К. Жуков: Да, причем так, чтобы это не лезло в камеру специально. Если показывают некий предмет, значит, дальше будет развитие сюжета, в котором он будет завязан. Нет показухи: мол, у нас все по-богатому, мы только что потратили 100 тысяч долларов на безделушки, поэтому нужно их продемонстрировать. Вот, например, бюджет нашего фильма «Александр. Невская битва» составил шесть миллионов долларов, немало для 2007 года. Матчасти было довольно много, поэтому как только оператор начинал что-нибудь снимать, тут же прибегал продюсер Игорь Николаевич Каленов (он же по совместительству режиссер) и кричал: «Покажи вот эти чашки! Ты знаешь, сколько я за них заплатил? Прямо давай крупным планом. Чего мы тут их на стол поставили так просто?» Ну, это такое дешманство! Это же сразу в глаза бросается.

Д. Пучков: Но вернемся к Ворену.

К. Жуков: Так вот, Ворен нервничает — он жены не видел восемь лет. «Я друзей не видал по полгода, я жены не видал никогда». И тут он видит замечательную брюнетку — свою супругу (в исполнении Индиры Вармы), которую зовут почему-то по-гречески — Ниоба, а у нее на руках младенец, неуловимо похожий…

Д. Пучков: На соседа!

К. Жуков: …на саму Ниобу. Как выяснилось, два года назад Ниоба получила похоронку на Ворена. А ребенок этот от мужа сестры. Но объяснять это все Ворену было нельзя, потому что он по-солдатски прямолинеен и очень горяч — он сначала пришибет и только потом будет разбираться. Поэтому она ему врет, что это внук Ворена от его дочери, которой уже целых 13 лет. Целых!

Д. Пучков: Пора уже, да?

К. Жуков: Да. Ворену пришлось поздороваться с детьми, извиниться перед женой за то, что он так на нее наехал, ну и, конечно, сразу подарить ей член германца.

Д. Пучков: Что, кстати, было удивительно: это член германца… Это он засох, по всей видимости. Я не знаю, что там у германцев было.

К. Жуков: Ну, на самом деле он хвастался перед женой, что привез много рабов из Галлии и сейчас их продаст, а рабы все отличные — вон какие у них письки! — и семейство Ворена заживет!

Д. Пучков: Северные-то рабы ценились, в отличие от южных — сирийцев, греков. Те же все подлые, хитрые.

К. Жуков: И к тому же нежные.

Д. Пучков: Да, такой раб не нужен, а вот толковый германец с севера — другое дело. Как там на рынке: сливки галльских племен — это тебе не шаляй-валяй.

К. Жуков: Именно так. Сцена очень печальная, потому что все это вранье пригасило скандал, но потом оно сыграет самую черную роль. Правда, я одного не понимаю: она соврала, но соседи-то молчать не будут, это невозможно. Там почти как в деревне.

Д. Пучков: Да деревня и есть.

К. Жуков: Все в этом дворике живут, все про всех всё точно совершенно знают, там не зашифруешься никак. Ему бы через полчаса все рассказали. Тут какие-то пассивные соседи.

Между тем Антоний, которого величают весь фильм дурацким титулом «генерал Антоний», заходит домой к Атии с целью отметить победу на выборах.

Да, по поводу генерала: «генерал» происходит от латинского «генералис» — «главный». Теоретически Антония могли звать «генералис» — типа «послушай, начальник», но титулом это не являлось, просто обращение: «Эй, босс!» Титул у него был легат, это его официальное поименование. А теперь еще и трибун. Так что если бы его звали по титулу, то говорили бы «трибун Антоний» или «легат Антоний», но никак не «генерал». Это придумка, но, повторюсь, теоретически так могли обозначать его старшинство…

У Атии Антоний застает кучку помпеянцев: Катона, Цицерона, Сципиона, которые немедленно начинают торговаться с ним насчет статуса его шефа Цезаря — как бы сделать так, чтобы он вернулся. Помпеянцы проводят совершенно конкретную политику: Цезарь должен вернуться, сдаться на милость сената и предстать перед судом. Может быть, его оправдают, если будет себя хорошо вести. Марк Антоний говорит, что Цезарь готов приехать в Рим, но нужно, чтобы ему дали гарантии неприкосновенности. Он готов отправиться в другую провинцию, например в Иллирию (напомню, что эта провинция и так под его контролем), и там пересидеть пару лет, чтобы все сгладилось. Это правда, потому что Цезарь до последнего не хотел конфронтации с кем-либо вообще, по крайней мере публичной. Он всем говорил: будем мириться, не надо ссориться, я готов идти на уступки — это буквально в каждом его документе прослеживается. Может быть, Цезарь и вел какую-то игру, но официально он проповедовал самую миролюбивую политику. Это как раз нормально, что он устами Марка Антония, как показано в фильме, дает своим противникам, условно, руку примирения.