"Рим, конечно Рим"' или "Итальянское танго" - [97]

Во время процесса Кристина изо всех сил старалась выглядеть как можно незаметней, отказываясь от косметики и надевая неизменно один и тот же темный строгий костюм. Она так свыклась с образом серой мышки, что даже удивилась, распахнув шкаф: кому принадлежат все эти нарядные вещи, для какой жизни предназначались? Отрывками из давно забытого фильма промелькнули эпизоды банкетов, приемов, коктейлей и презентаций, на которых присутствовала восходящая на горизонте славы русская фотомодель. Короткий период расцвета Лариной в агентстве «Стиль» сопровождался пламенными взглядами, мужским вниманием, деловыми предложениями пожилых синьоров, страстным ухаживанием молодых. Ее соблазняли — подарками, обещаниями, сладкими речами, сулящими богатство и пылкие плотские утехи. Конечно, мало что можно было принимать за чистую монету, но Кристина и не пыталась присмотреться к своим поклонникам, отвергая всякие попытки сближения. Ей нужен был Вествуд, один только Вествуд. Наверно, в этом и заключается русский менталитет — в туполобом упрямстве, слепой мечтательности и пренебрежении доводами рассудка.

Ну, что же, завтра вечером Кристина Ларина простится со своим нелепым авантюрным прошлым и пустыми иллюзиями. Она постарается быть на высоте, расставаясь с «красивой жизнью». Последний выход обязывает блеснуть, оставив за собой флер прекрасной мечты и тоску неосуществленных желаний. Легкое сожаление по упущенной возможности — единственное, что она может оставить в сердце Санты.

Забравшись в ванну, Кристина расслабилась, мысленно перебирая варианты вечернего туалета и чуть не задремала в душистой пене. Телефон зазвонил неожиданно, бодро. И понятно: в трубке звучал бархатный тенор Санты, умевший принимать нежнейшую, обольстительную окраску.

— Синьорина Ларина? Вас беспокоит сам «сливочный» маэстро, встревоженный отсутствием вестей. Вы принимаете мой ультиматум? Брависсимо! По этому случаю я вношу в вокальную программу некоторые изменения специально для вас, прелестнейшая.

— Гимн Советского Союза или песню «Подмосковные вечера»? Не стоит, сеньор Бельканто, я предпочитаю классику.

— А я — послушных, но храбрых малышек! Вот что, детка… — Он перешел на обычный дружески-небрежный тон. — Имел великодушные намерения «пасти» тебя завтра весь день. Все-таки прощание с Римом. А ты ещё не посетила его главные достопримечательности — центральную свалку и колонию бомжей, живущих в старых баржах. Там целое бандитское логово! Очень хотелось прогуляться с тобой в криминогенной обстановке, вспомнить былое. К несчастью, дела. Прости. Только одна, пожалуйста, туда не суйся. Это не аристократическая забегаловка «Лиловая свинья». Слышишь, детка, постарайся сохранить свою мордашку без фингалов.

— Будет не просто, но я найму телохранителя, — ответила Кристина с двойственным чувством.

Ее радовала забота Санты и его намерение, путь не реализовавшееся, провести последний день вместе. Но этот насмешливый тон, намеки о синяках, о тяге к бесконечным авантюрам… Очевидно, для Санты Кристина Ларина всегда останется легкомысленной девчонкой, ввязывающейся в сомнительные переделки.

Каким бы ни был официальный вердикт, из всех передряг скандального процесса Кристина вышла победительницей — жертва «оборотня» Лиджо, сумевшая спастись из его сетей и помочь правосудию схватить злодея.

«Героиня, а не обвиняемая», — так называлась одна статья, основанная на интервью с Паолой и семейством Коручи, давших Кристине самые лестные характеристики. В заключительном слове прокурор, грозно вздымал длань в сторону подсудимых, говоря о нравственном растлении невинных созданий, и при этом обращался к синьорине Лариной, так что присутствующие в зале свернули шеи, пытаясь разглядеть девушку. — «К счастью, — провозгласил прокурор, — чувство достоинства и чести живо в юных душах, к какой бы нации не принадлежали они, и какую бы веру не исповедовали». Представительницы женских союзов, различных общественных партий чествовали Кристину как героиню.

Но Санта… Как зажечь в его глазах огонек восхищения, загоравшийся тогда, на берегу, в обществе избитой, храброй беглянки? — «Поздно и безнадежно», — решила Кристина, с болью вспоминая их безрадостное свидание в отеле. Из опасных, будоражащих кровь приключений, из чудесного уединения в сказочном краю заколдованные путешественники вернулись в реальность. Чары рассеялись, обнаружив неприглядную правду: Тинка, подружка Надин-Белоснежки, не пара отпрыску аристократического рода дель Форте.

С тех пор, как безродный авантюрист по прозвищу Санта превратился в Романо дель Форте, Кристина стала называть его Маэстро, Бельканто, избегая звучащего с многозначительным подтекстом имени Романо и громкой дворянской фамилии.

Очевидно, понятие социальной дистанции не выдумка победившего пролетариата, возмечтавшего стереть границы между слугами и господами. Девушка из семьи советской интеллигенции начинала испытывать что-то вроде комплекса плебейства в присутствии не столько особ аристократической крови, сколько в атмосфере их барственного окружения. Дворцы и поместья, мажордомы, горничные, шоферы и садовники с неизменным выражением довольства и угодливости на лице, терзали сердце простой «соц. служащей», совсем недавно пылесосившей московский офис.