Рикша - [27]
В таком случае вообще не о чем думать. Хуню сделает, как сказала. Пока своего не добьется, не отстанет. И всюду его разыщет. А с ней шутки плохи! Обозлится, так чего доброго, втянет в это дело Лю Сые. А тот подкупит одного-двоих – и прихлопнут его где-нибудь в темном углу.
Сянцзы вспомнил, что говорила Хуню, и почувствовал себя в ловушке. Он связан по рукам и ногам. Трудно разобраться во всех хитростях этой женщины, но одно он знал точно: из ее сетей не ускользнет даже самая маленькая рыбешка! Что-то огромное надвигалось на Сянцзы, давило своей тяжестью.
Не в силах избавиться от гнетущих мыслей, Сянцзы решил, что вся жизнь рикши заключается в одном слове – «горемыка». Раз ты рикша, знай свое дело и не связывайся с бабами. Свяжешься – попадешь в беду. У Лю Сые – богатство, у Хуню – бесстыдство, вот они и будут тобой помыкать. Раздумывать нечего. Хочешь жить – пойди поклонись Лю Сые, назови крестным отцом, а потом женись на этом чудище. А недорога жизнь – плюнь на все.
Дело не только в Хуню. Такая уж у рикши жизнь! Над рикшей, как над собакой, можно поиздеваться. Стоит ли дорожить этой жизнью? Что будет, то и будет!
Сянцзы, сбросив одеяло, сел на постели. Напиться! Напиться до потери сознания, к черту дела, к черту приличия! Напиться и уснуть. А двадцать седьмого? Нет, не пойдет он кланяться Лю Сые!
Он накинул ватную куртку, взял пиалу, из которой обычно пил чай, и выбежал.
Ветер усилился и разогнал облака. Луна посылала на землю холодный свет. Сянцзы только что вылез из-под ватного одеяла и ежился, жадно вдыхая свежий воздух. На улице не было ни души; только у дороги стояли две коляски, и рикши, прикрыв уши руками, прыгали, стараясь согреться.
Сянцзы мигом добежал до лавочки. Двери были закрыты, чтобы не выдувало тепло: получали деньги и выдавали товар через маленькое окошечко. Сянцзы попросил четыре ляна водки и на три медяка земляных орехов. Он осторожно нес пиалу, держа ее перед собой; бежать боялся, но шел довольно быстро, как носильщик паланкина. Возвратившись к себе, Сянцзы юркнул в постель. От холода зуб на зуб не попадал, даже страшно было высунуть руку из-под одеяла; пропало всякое желание выпить. От водки шел Резкий, неприятный запах. Не хотелось и орехов. Сон прошел, словно Сянцзы окатили ледяной водой. Постепенно он успокоился и долго лежал с открытыми глазами, иногда поглядывая на водку.
Нет, он не должен губить себя, не должен спиваться. Дела его действительно плохи, но выход можно найти. А не найдет, все равно не станет лезть в грязь. Пусть попробуют его заставить!
Сянцзы погасил свет, укрылся с головой, но сон не шел. Он снова откинул одеяло, огляделся; лунный свет поголубил бумагу на окнах. Казалось, скоро рассвет. У Сянцзы замерз даже кончик носа, торчавший из-под одеяла. Сянцзы быстро сел, нащупал в темноте пиалу и осушил одним духом.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Сянцзы не умел решать трудности постепенно – у него не хватало ни ума, ни терпения, а разрубить узел сразу недоставало мужества. Как всякое живое существо, он старался уйти от беды. Даже сверчок, лишившись больших ног, пытается уползти на маленьких. Но Сянцзы некуда было ползти. Он лишь надеялся, что со временем все уладится само собой, целиком положился на судьбу и перестал бороться.
До двадцать седьмого оставалось полторы недели, но Сянцзы только и думал об этом дне, даже во сне его видел. Казалось, пройди двадцать седьмое, и все образуется. Однако в душе Сянцзы знал, что обманывает себя. Иногда он думал: а что, если взять свои несколько десятков юаней и уехать в Тяньцзинь? Может быть, ему повезет, удастся сменить профессию! Не станет же Хуню и там его преследовать! Любое место, куда надо было ехать по железной дороге, казалось Сянцзы далеким, недосягаемым для Хуню. Но разум подсказывал, что это не выход. Нет, он готов на все, лишь бы остаться в Бэйпине.
Перед ним снова и снова вставало двадцать седьмое число. Скорей бы прошел этот день! Может быть, он как-нибудь выпутается из беды? А если не удастся, по крайней мере, все будет уже позади.
Но что тут можно придумать? Либо забыть о Хуню и не ходить к Лю Сые, либо сделать, как она велела. Неизвестно, что хуже! Не пойдешь – она не уймется, пойдешь – все равно не пощадит. Ему вспомнилось, как он впервые взял коляску и, подражая опытным рикшам, нырял в переулки, чтобы сократить расстояние, ошибался, плутал по незнакомым улочкам, кружил и возвращался на прежнее место. Словно попал в лабиринт. Вот и сейчас: куда ни кинься – выхода нет.
Дело принимало дурной оборот. Жениться на Хуню? При одной этой мысли в нем поднималось отвращение. Вспоминая, как она выглядит, он сокрушенно тряс головой. А как ведет себя? И он, такой работящий, такой порядочный, возьмет в жены этот подпорченный товар? Да он людям в глаза не сможет смотреть! Перед родителями на том свете стыдно будет предстать! И кто поручится, что она ждет ребенка от него? Да и есть ли у нее деньги на коляски? Со стариком Лю шутки плохи! Все равно Сянцзы долго не вытерпит. Как жить с такой, как Хуню? От ее выходок любой рехнется. А какой она бывает жестокой! Нет, если он и задумает жениться, то не на ней. Об этом и говорить нечего. Взять ее в жены – значит погубить свою жизнь. Но что делать?
Шедевр драматургии Ляо Шэ "Чайная" в своих трех актах воссоздает – на крошечном пространстве пекинской чайной – три переломных этапа в истории китайского общества. Воссоздает судьбы посетителей чайной, через изменения в царящей в ней атмосфере, в манере поведения людей, в тоне и даже лексиконе их речей. Казалось бы, очень китайская и даже сугубо пекинская пьеса – разумеется в хорошем исполнении – впечатляет и зрителей в дальних странах.
«Развод» написан в традиционной манере социально-бытового повествования, в нем изображено пекинское чиновники средней руки с их заботами и страстишками. С немалой долей иронии обрисованы мелкие люди, разыгрывающие из себя важных персон, их скучная жизнь с нелюбимыми женами, робкие мечты об иной, «поэтической» действительности. Но события убыстряют свой ход: арестовывают сына одного из персонажей, старания вызволить его приводят к гибели другого. Ирония отступает на задний план, фигуры становятся многомерными, сквозь, казалось, прочно сросшиеся с лицами маски проступают человеческие черты.
В сборник «Дождь» включены наиболее известные произведения прогрессивных китайских писателей 20 – 30-х годов ХХ века, когда в стране происходил бурный процесс становления новой литературы.
Лао Шэ — один из крупнейших китайских прозаиков XX века, автор многочисленных романов, рассказов и пьес, вошедших в золотой фонд современной китайской литературы.В сборник включен роман «Рикша», наполненный глубоким гуманистическим содержанием, сатирический роман «Записки о Кошачьем городе», фрагменты незаконченного романа «Под пурпурными стягами» — о Пекине времен маньчжурских богдыханов, избранные рассказы, отрывки из биографических записок «Старый вол, разбитая повозка».Сборник выходит к 15-летию со дня трагической гибели писателя от рук хунвэйбинов во время так называемой «культурной революции» в КНР.
Роман классика китайской литературы Лао Шэ показывает жизнь семьи актеров-сказителем на территории, контролируемой гоминьдановским правительством в период японской агрессии (1937. – 1945). Тонкий психологический анализ характеров героев, сочувствие к их нелегкой судьбе, живое, точное описание китайского города того времени я яркий язык повествования отличают эту книгу.
…И опять я увидела серп луны – золотистый и холодный. Сколько раз я видела его таким, как сейчас, сколько раз… И всегда он вызывает во мне самые разные чувства, самые разные образы. Когда я смотрю на него, мне кажется, что он висит над лазоревыми облаками. И постоянно будит воспоминания – так от дуновения вечернего ветерка приоткрываются бутоны засыпающих цветов.
Творчество Василия Георгиевича Федорова (1895–1959) — уникальное явление в русской эмигрантской литературе. Федорову удалось по-своему передать трагикомедию эмиграции, ее быта и бытия, при всем том, что он не юморист. Трагикомический эффект достигается тем, что очень смешно повествуется о предметах и событиях сугубо серьезных. Юмор — характерная особенность стиля писателя тонкого, умного, изящного.Судьба Федорова сложилась так, что его творчество как бы выпало из истории литературы. Пришла пора вернуть произведения талантливого русского писателя читателю.
В настоящем сборнике прозы Михая Бабича (1883—1941), классика венгерской литературы, поэта и прозаика, представлены повести и рассказы — увлекательное чтение для любителей сложной психологической прозы, поклонников фантастики и забавного юмора.
Слегка фантастический, немного утопический, авантюрно-приключенческий роман классика русской литературы Александра Вельтмана.
Чарлз Брокден Браун (1771-1810) – «отец» американского романа, первый серьезный прозаик Нового Света, журналист, критик, основавший журналы «Monthly Magazine», «Literary Magazine», «American Review», автор шести романов, лучшим из которых считается «Эдгар Хантли, или Мемуары сомнамбулы» («Edgar Huntly; or, Memoirs of a Sleepwalker», 1799). Детективный по сюжету, он построен как тонкий психологический этюд с нагнетанием ужаса посредством череды таинственных трагических событий, органично вплетенных в реалии современной автору Америки.
Британская колония, солдаты Ее Величества изнывают от жары и скуки. От скуки они рады и похоронам, и эпидемии холеры. Один со скуки издевается над товарищем, другой — сходит с ума.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.