Рик: Прогулка в небесах - [47]

  Он заорал, совершенно оглушив и окончательно расстроив моё сознание - рёв прошёл, как анестезия в последующей оплеухе. Очнулся через секунду, уже безнадёжно повиснув в лапах чёрных коммандос, напротив Румяного. Расплывающаяся в ухмылке рожа инквизитора качалась из стороны в сторону и теряла резкость - глаза с трудом фиксировали окружающее, пока не укрепились на багрового цвета мясистом подвижном куске. Две алые горизонтальные полосы зашевелились, и сквозь вату просочился звук.

  - Чё ты вылупился, чё сверлишь?

  - Душно мне...Сквозняку хочу...

  Очередная оплеуха вознесла очи вверх. Всплакнули сопли, расставаясь с домом. Кровушка пошла их проводить. Полон рот соли... Вот, гады. Хорошо бьют. Нравится...

  В следующее мгновение что-то изменилось. Я шлёпнулся на пол. И, несмотря на полное моё сходство к этому моменту с тряпкой, звук получился неприятный, а эхо ещё долго бродило по внутренним трубопроводам.

  С неистовым хаканьем и гиканьем, будто ниоткуда в кругу чёрных соперников материализовалась Розетта. И закружилась, закружилась юлой, отвешивая пощёчины и подзатыльники, выкручивая носы, хрустя пальцами и проверяя на прочность гордо носимые ниже пояса генофонды. Один из державших меня бойцов, жалобно поскуливая, согнулся пополам, шаря между ног руками в тщетной попытке найти ту кнопку, которая выключает боль. Второй, захлёбываясь юшкой, шедшей из носа, в конце концов, перекрыл течь, заблокировав ноздри фалангами пальцев левой руки. А правую же, держа под странным наклоном и рассматривая с таким недоумением, словно количество пальцев выросло как минимум вдвое.

  Румяный же пока был на ногах и в вертикальном положении, водрузив левую длань на разгорячённую голову Розетты, а правую изредка запуская наподобие косы, но не в силах столь низко опустить прицел, всё время промахиваясь. А выражение его багрового лица было при этом столь комично, что неплохо было бы его запечатлеть на какой-либо поверхности и демонстрировать в больнице пациентам с хроническими депрессиями и неврозами - моментально оклемаются и воспылают недетским оптимизмом. Этакий любитель - мазохист на сеансе у проктолога. Когда вроде и удовольствие в наличии, да чего-то не хватает. Свеча с коротким фитилём - быстро сгорает.

  Девушка в это время с настойчивостью зайца, бьющего в барабан, атаковала необъятный пресс, усиленный глобусом Земли. И пыль уже вышла, и Румяный уже устал удерживать её на вытянутой руке, а батарейка всё не хотела заканчиваться. Моська, сводящий с ума слона своим настырным беспрерывным лаем. Я почему-то не сомневался, что она просверлит эту тушу. Что в конце концов и произошло. Румяный внезапно закатил глаза, сдулся и оплыл огромной... кучей.

  Розетта победно глянула на меня, подмигнула... Не, привиделось. Она строго посмотрела, как на нашкодившего ребёнка, протянула руку. Я демонстративно проигнорировал этот жест. Обиделся. И показал свободное владение собственными конечностями. Коряво, правда. Зато с гордо вознесённым нюхательным аппаратом и пунцовыми щеками...

  Неблагодарная сволочь! Хрупкая женщина, можно сказать, грудью стала на мою защиту, словно таёжный лесоруб (или арктический ледоруб), соскоблила с меня эту... этих случайных прохожих.

  Да, я вот такой нехороший, невоспитанный, "спасибо" даже не сказал, руку не пожал (или что там у женщин пожимают), в щёчку не поцеловал - попробуй поцелуй, без губ останешься... Да и без зубов, пожалуй.

  А нечо в чужие разговоры встревать! Может, встретились приятели, закадык... чные друзья. Может приветствуем так друг друга, этих, как их, микробы таким образом выгоняем, перхоть выбиваем. Или, к примеру, чем крепче загонишь башку товарища в асфальт, тем доверительней наши отношения. А может это у нас секс такой! (С Румяным?!) Чётко по очередному приложению к "Кама Сутре", так сказать, для особых гурманов...

  И это всё, брюзжа, я вываливал на Розетту, по ходу нашего продвижения вдоль стеночки. Следует сказать, что она терпеливо отнеслась к моему срыву канализации, не отвлекаясь и внимательно следя за происходящим побоищем. Я же в это время совершенно безнаказанно и беззаконно поедал глазами её очаровательный профиль: васильковый, по-детски широко распахнутый глаз, аккуратное, вырезанное древнегреческим мастером ушко, сбившуюся закрученную проволоку тёмно-русых волос, тонкий нос с подрагивающими азартно ноздрями и упрямый, выдвинутый подбородок. Только один раз она остановилась и выразительно так глянула, как... как на мужчину, когда я дофантазировался до того момента, что если бы на её месте был я, то... И я заткнулся.

  Дальше я уже что есть силы честил себя. Молча. Все мои извинения - как зелёнка на больной зуб. Храбрец, доморощенный плюшевый мишка, стриженный газон для УЕФА! Опять языком отличился. В карцер его, что ли? Был бы на замочке - пожалуйста. На пять минут. А так, вместе с головой...

  На точке рандеву Розетта сдала меня с рук в руки Мурло, и, как ни в чём не бывало, отошла в сторону, интересуясь состоянием помятости своих товарищей. Моим здоровьем она так не интересовалась. Я хмуро повернулся к своему боевому генералу и хмуро спросил: