Рихтер и его время. Записки художника - [2]
Итак – Святослав Рихтер в трагическом пространстве своего времени.
Попытаться изложить это и стало целью всей работы.
Теперь план казался ясным, все пробы, эксперименты остались позади, и я начал работу над окончательным вариантом текста.
Вечерами, часов около семи, я появлялся у Нины Львовны, чтобы обсудить сделанное за день.
Мы садились в старинные глубокие кресла под высокими торшерами против двух молчаливых теперь роялей. Свое кресло я разворачивал так, чтобы видеть лицо Нины Львовны.
Передо мной обычно была маленькая банкетка, на которой размещались рукопись и магнитофон.
Нине Львовне всегда казалось, что мне темно читать, и она говорила:
– Вы окончательно испортите глаза.
Тут она делала движение рукой, как бы желая подвинуть ко мне тяжелый торшер. Тогда я быстро подвигал его сам, хотя света было достаточно, и чтение начиналось.
Поначалу я сильно волновался, и мое лицо горело, словно я смотрел в истопленную печь.
Потом я привык. Ее отношение ко мне было таким, что встречи с ней, эти чтения были для меня истинной радостью и главным содержанием жизни этих месяцев.
В ее квартире красиво и тихо. За окнами далеко внизу огни и огни. Сюда, на шестнадцатый этаж, шум города почти не доносится. Со стен множеством фотографий смотрит в комнату Святослав Рихтер.
Здесь я совершенно ясно чувствовал, что пришел не к ней, а к ним и читаю обоим. Прочтя приготовленное, мы что-то повторяли, вслушивались, старались представить себе, как это примет человек посторонний, человек другой культуры. Потом Нина Львовна давала мне уже приготовленные документы, письма, программы, записи. Часто она рассказывала что-то сама, и я включал магнитофон, что ее никак не стесняло.
Иногда я уходил в кабинет и снимал с секретера тяжелую шкатулку красного дерева размером с чемодан. В ней хранились подобранные по годам фотографии. Описания людей, их одежды, вида комнат или домов – все это сделано с фотографий.
Любой вопрос, возникавший в период работы, Нина Львовна решала сразу, без промедления, хотя для этого надо было связаться с людьми то в Испании, то в Америке, то где-нибудь еще. Тут же при мне посылался факс. Ответ мы получали чаще всего еще до моего ухода и лишь изредка – на другой день.
К десяти мы заканчивали и пили чай или на кухне, или в маленькой столовой за овальным столом, где всегда стоял прибор Святослава Теофиловича.
Когда была готова первая часть, Нина Львовна вдруг сказала:
– Давайте сегодня немного выпьем… Смотрите-ка, что мне подарили.
Она поставила на стол керамическую флягу, запечатанную красной сургучной печатью. Потом появился какой-то сложный штопор, похожий на хирургический инструмент. Горло фляги было нестандартным. Штопор не подходил, и весь хитроумный механизм был тут бесполезен.
Я открыл флягу, протолкнув пробку внутрь, и налил в рюмки старое, совершенно черное вино.
Так отметили мы окончание первой части. Но только ли это?
Кто мог знать тогда, что впереди нас ждали всего две-три встречи и мы, по существу, простились…
Однако я успел прочесть Нине Львовне почти все. Специально для нее был сделан единственный компьютерный экземпляр, единственный, чтобы биография в неоконченном виде не расходилась по Москве.
Итак, Нина Львовна знала в этой книге каждое слово.
Исключение составляли только две новеллы – «Женский портрет в кругу семьи на фоне деревьев» и «Гений».
План и содержание этих отрывков были ей лишь рассказаны, но прочесть их в законченном виде я так и не успел.
На панихиде и на отпевании Нины Львовны говорил о ней ее духовник и друг отец Николай Ведерников. Говорил очень просто и точно. Он говорил о ней как о человеке выдающемся, как о человеке редкостного благородства, доброты, как о верном друге и спутнице Святослава Рихтера, прожившей с ним более полувека…
Но ведь это была великая камерная певица, единственная в своем роде, не знающая равных себе ни в России, ни за ее пределами, подлинная гордость нашей и мировой музыкальной культуры…
В заключение хочу поблагодарить за помощь, оказанную мне в работе над этими главами: Ирину Ивановну Наумову – за воспоминания и дневниковые записи, вошедшие в новеллы «Пастораль», «Сестры» и «Ночь на Лысой горе»; Наталью Дмитриевну Журавлеву – за ее существенные замечания и советы; Сергея Васильевича Дильмана – за архивные материалы к новелле «Война»; и, наконец, особую благодарность я выражаю Галине Алексеевне Писаренко и Виктору Ивановичу Маланичеву за бесценный вклад в третью часть и содействие в издании этой книги.
Глава первая
Из тысячи выдумок, распространяемых про значительных художников, самая известная та, что они – люди странные и тяжелые в общении…
Микеланджело Буонарроти
Великий пианист Святослав Теофилович Рихтер родился 20 марта 1915 года на Украине в городе Житомире. Отец – Теофил Данилович Рихтер – был музыкантом. Работал органистом в оперном театре в Одессе, а также в городской лютеранской церкви. Давал уроки игры на фортепьяно. Мать – Анна Павловна (в девичестве – Москалева) – происходила из семьи председателя земской управы в Житомире. Специального образования не получила. После революции работала дома, принимая заказы на шитье…
