Рихард Зорге. Кто он на самом деле? - [49]

Со временем дружба становилась все более и более крепкой. В апреле 1934 года Отт получил погоны полковника и назначение военным атташе, и, думается, не последнюю роль в этом сыграли его донесения в Берлин, а в этих донесениях не последнюю роль сыграла информация, полученная от нового друга-журналиста. Да, по правде сказать, и аналитические способности военного атташе были несравнимы со способностями серьезного ученого, а Зорге был серьезным ученым, этого никто не отрицает. Если же эти сведения и попадали кому-либо еще, Отта это не слишком интересовало: в конце концов, все журналисты приторговывают информацией, зачем лишать человека дополнительного источника дохода? Не русским же он ее, в самом-то деле, отправляет…

Близость к Отту, покровительство с его стороны играли немаловажную роль в отношениях с другими дипломатами. Вскоре у Рихарда устанавливаются достаточно близкие отношения с военно-морским атташе Венекером, а в дальнейшем – с военными атташе Шоллем, Кречмером, преемниками Отта на этом посту. Естественно, с ними он тоже обменивается информацией. С доверием к нему относится и сам посол Дирксен, который общается с Зорге и использует его сведения – да их, кажется, использует все германское посольство!

Ну и, конечно, «жизнь в стиле казино» продолжается: Рихард по-прежнему много времени проводит в ресторанах с собутыльниками из числа членов немецкой колонии и прочими «нужными людьми». Голова у него была крепкая, и в любом состоянии он контролировал то, что говорит, превосходно, к сожалению меньше контролируя то, что делает, потому что время от времени ввязывался в драки. Ну и по части женского пола тоже не промах: японская полиция по ходу слежки насчитала около тридцати женщин, с которыми он вступал в интимные отношения, кроме проституток, конечно. В Японии посещение проститутки не считалось чем-то постыдным или предосудительным – это была неотъемлемая сторона жизни каждого уважающего себя мужчины. Рихарда неплохо знали в «квартале красных фонарей», и там он, естественно, не секретные документы добывал…

Итак, Зорге получал от Эйгена Отта информацию по японским вооруженным силам и японо-германскому сотрудничеству, а также по Германии. Откуда же он брал информацию, которой с ним расплачивался, и ту, значительно большего объема, которую посылал в Центр? Этим занималась в основном японская часть группы.

Весной 1934 года сотрудник осакского отделения газеты «Асахи» Ходзуми Одзаки получил визитную карточку некоего Канити Минами (в роли Минами выступал Иотоку Мияги). Тот сказал, что некий иностранец, с которым Одзаки был хорошо знаком в Шанхае, хочет с ним встретиться. Сначала Одзаки подумал: а не провокация ли это? Но по ходу разговора понял, что речь идет о Зорге, и с радостью согласился. В тот же день вечером они встретились.

Старый друг стал вторым большим везением разведчика в Японии. Возвратившись из Шанхая в 1933 году, Одзаки жил в городе Осака и работал в иностранном отделе редакции газеты «Осака Асахи» и в институте социальных проблем «Охара». Но это пока, а в дальнейшем его ждала большая карьера…

В мае 1935 года, спустя неполных два года после начала командировки, Рихард, как и предполагалось, был вызван в Москву. Взяв с собой микропленки с последними донесениями, он выехал из Японии в Нью-Йорк. Там ему передали австрийский паспорт на другую фамилию, по которому он и отправился через Францию, Австрию, Чехословакию и Польшу в СССР, пока его подлинный паспорт мирно покоился в тайнике в чемодане без всяких отметок о пребывании в Советском Союзе.

В Москве Рихарда ожидал не слишком приятный сюрприз. Берзина в Разведупре не оказалось, на его месте сидел совсем другой человек, и, как стало понятно из разговора, не слишком понимающий собственно в делах разведки, зато, правда, специалист в военных вопросах. Это был новый начальник управления С. П. Урицкий, кадровый военный, но не разведчик. Правда, тут же присутствовал старый куратор группы Алекс – Лев Борович.

Рихард пробыл в Москве всего две недели. Он отчитался, сообщил о своих планах, в том числе и о намерении перенести центр работы в германское посольство. Попросил, чтобы Одзаки признали членом группы. В общем, в Разведупре и ЦК пришли к выводу, что резидентура состоялась и можно продолжать работу.

Имелась у Рихарда и еще одна достаточно серьезная проблема. Он был недоволен своим радистом. Все причины недовольства неизвестны, однако одна довольно неприглядная история стала достоянием гласности. Вскоре после своей легализации в Шанхае радистка шанхайской резидентуры Рене Марсо (впоследствии Элли Бронина, жена резидента), получила приказ съездить в Токио и разобраться, что такое происходит с передатчиком «Рамзая». Рация была неисправна, и радист никак не мог ее починить. Рене, закончившая радиошколу, могла не только починить передатчик, но даже изготовить его. Она с немалым риском добралась до Токио, пришла на квартиру, включила рацию… и оказалось, что та прекрасно работает. Когда радиста подвергли допросу, то выяснилось, что он обманывал резидента, а на самом деле просто боялся выходить в эфир.