Рифейские горы - [36]

Она не заплакала, как обычно бывало, после того, как он отпустил её. Отползла в сторону, на него не глядя, пряча за стеной волос открытое его взглядам тело.

— Ты красивая…

Ирида не ответила, только всхлипнула со вздохом. Кэйдар поймал её за локоть, рывком притянул к себе, обнимая другой рукой за плечи.

— Не надо меня трогать!

— Я мне нравится тебя трогать!

Он прижимал её спиной к груди, заставляя положить голову на плечо, держал обеими руками: одна рука на животе, другая — через грудь на плече. Ирида боялась дышать, боялась пошевелиться. Что с ним? Обычно он уходил почти сразу…

— Ты могла стать женой варвара, но теперь ты моя… Женщина будущего Правите-ля… Мать будущего Правителя…

— Не надо! — Она попыталась скинуть с себя его руки, толкнулась прочь, но освобо-диться не смогла: он, как обручем, сдавил, зашептал на ухо:

— Не дёргайся. Я отпущу тебя тогда, когда сам захочу, понятно?

Ирида будто не слышала его, повторила попытку. Кэйдар держал её крепко и одной рукой, второй — запрокинул голову, нашёл губы, поцеловал неожиданно для неё самой и поэтому, наверное, почти нежно.

Она сидела, подтянув к груди левую ногу, нога Кэйдара также была притянута.

— Видишь, у нас один цвет кожи, не по аристократической моде. Ты, потому что рождена под солнцем, а я — аристократ лишь до половины.

Ирида вздрогнула, когда его ладонь легла ей на колено, двинулась вверх, лаская кожу, нежно, но сильно, когда понимаешь: чуть дёрнись, — и ласка превратится в боль.

— Не надо. Прошу вас…

Он легко опрокинул её на спину, вдавливая в мягкое одеяло, зашептал:

— Если ты не будешь отбиваться, я покажу, что это может быть очень приятно…

* * *

Последний осенний месяц подошёл к концу. С Аскальского моря подули сильные ветры. С началом ветров можно ждать зиму. С такой погодой выход в море прекра-тился почти полностью, приостановилась и торговля с соседями.

Эти два зимних месяца надо просто пережить, зная, что после стихнет ветер, и начнутся проливные дожди. Дожди тоже идут почти месяц, с редкими передышками, но почти без остановки.

В это время на улицу без дела лучше не выходить. Стоит простудиться, и проболе-ешь до лета, а можно и вовсе не подняться.

Скучное, тяжёлое время!

Но именно в этот месяц справляется самый весёлый праздник, неделя Ночных Бдений.

Айна любила дни Бдений с самого раннего детства. Это жрецам в храме приходит-ся туго, это им не спать всю последнюю неделю ноября и сторожить священный огонь. А другие люди Столицы должны не давать им спать. А что может разогнать сон, как не громкая музыка, пляски переодетых до неузнаваемости господ и просто-людинов, хороводы, шествия и песни?

В эти дни позволялось делать всё, ведь миром правила жена Солнцеликого, богиня ночи и смерти. Если недостаточно развеселишь её, она в следующем году пошлёт за твоей душой своих демонов. Лучше веселиться и петь, а то кто его знает?

Спать было некогда, может, только днём, часа три-четыре, а ночью во Дворце собирались толпы гостей.

Айна на каждый день готовила себе новый костюм, а сегодня решила примерить наряд крестьянки. Свободное платье из грубой льняной ткани серой нити, перевязан-ное по талии расшитым пояском. Боковые швы на такой одежде не сшивались, бога-тые женщины надевали под низ паттий женского покроя, длиною ниже колена. Про-стые крестьянки и рабыни ходили так.

Даже пряжки к своему костюму Айна выбрала попроще, из бронзы, а ещё она оставила непокрытой голову и распустила волосы. Так появляться на люди могли лишь незамужние девушки, но кто мог упрекнуть дочь Правителя?

Она чувствовала на себе взгляды мужчин, она купалась в них, она могла выбирать любого. Даже Дариана поняла: сегодня ей с подругой не равняться. Адамас ходил следом, как пришитый. В одежде простого воина, в панцире и с мечом, он тоже казался очень красивым.

А Лидас? Этот сухарь появлялся все дни в своей обычной одежде, без всякого костюма. Айна видела, он смотрит на неё со своего места, и ей хотелось дразнить, заставлять ревновать и мучиться. Поэтому она вышла в танец с колокольчиками — Адамас встал к ней в пару, поэтому она позволила ему обнимать себя чуть крепче, чем это нужно партнёру по танцу, поэтому она смеялась в ответ на шутки гостя и принимала его ухаживания легко, без страха выставить себя в дурном свете.

Лидас проглотил это молча, но не его равнодушие взбесило Айну. Отнюдь! Он обнимался с рабыней-танцовщицей. Она — эта полуголая девка! — сидела у него на коленях, говорила ему что-то, смеялась в ответ на его слова — и целовала! Целовала прямо в губы! Её мужа, её мужчину! И он знал, что она ЭТО видит. Знал — и позво-лял подобное себе и ей!

А потом он будет клясться, что любит только её одну, что нет для него других женщин?! Как он может врать ей, этот варвар? Как он смеет вообще вести себя с ней так?

Я простила его тогда за виэлийку, а он?! Ну, только подойди теперь! Только по-пробуй!..

Мести требовала разъярённая душа. Где Адамас? Куда он подевался?

Ах, и он подцепил себе какую-то пастушку! О, да это же Мидала, дочь верховного жреца, девушка незамужняя и очень богатая.

Ну, что же, продолжай поиск подходящей невесты, это твоё право…