Риф Скорпион - [21]

— В тот вечер около девяти Холмгрен побывал в кабинете кассира. Я заходила к Люндам, часок посидела у них, а когда по пути домой проходила мимо заводоуправления, увидела в окне свет. Зашла в управление и застала там Холмгрена, он стоял, наклонившись над кассирской конторкой. Тогда я, естественно, не придала этому значения. Хотя вообще-то это было необычно, потому что Холмгрен никогда не приходил в управление после рабочего дня. Мне не хотелось говорить вам об этом. Да я и не думала, что это может быть важно. Теперь же… когда вы говорите, что тетрадки унесли…

Она остановилась, наполовину прикрыла глаза с дугами длинных ресниц. Похоже было, что настороженность покинула ее. Вебстер бросил внимательный взгляд на красивое лицо фру Стефансен. Не может быть, чтобы она не переживала, однако виду не показывает. «Сильный человек, — подумал Вебстер. — Держится молодцом. Умеет скрывать свои чувства».

Он тщательнее обычного записал их беседу и попросил ее подписаться.

Фрекен Энген не могла припомнить, когда точно Холмгрен начал заходить в кассу к Стефансену за деньгами.

— Столько времени прошло…

Вебстер не отставал, называл одну, другую дату. Неужели никакой зацепки? Хотя бы когда это случилось в первый раз? Фрекен Энген подперла рукой рыжую голову, наморщила лоб… «Нет, не помню». Лишь подтвердила неохотно, что Холмгрен брал тогда много денег. А что в этом странного? Холмгрен был шеф, половина завода принадлежала ему. Нет, сверхурочно в управлении он не работал, никогда. И в тот день тоже.

Она пригласила Вебстера после работы зайти к ней, выпить чашечку кофе, но он поблагодарил, сказал — как-нибудь в другой раз. Его ждали срочные дела.

Новый кассир, глядя поверх очков, снова заверил, что маленьких черновых тетрадей не было на месте, когда он принимал дела сразу после кончины Холмгрена. Иначе ревизоры непременно обнаружили бы их.

Ночью Вебстер с помощью фотографа Ника Дала произвел обыск в старом доме директора Холмгрена. Нику Далу было поручено проверить каждую книгу на стеллажах, Вебстер осматривал все помещения — библиотеку, спальни, гостиные. В ящиках письменного стола по-прежнему лежали личные бумаги Холмгрена, собранные по годам в больших конвертах. Вебстер закурил трубку и начал не спеша разбираться в них.

Каждый год в Париже одна и те же гостиница. Счета довольно большие, но не чрезмерные. Не скупой господин был, но и не транжирил. Образцовый порядок в бумагах. Вебстер остановился на одном из гостиничных счетов, обратил внимание на то, что Холмгрен оплатил также номер за пять дней некой госпоже Саген. Полистал записную книжку. Множество адресов, в том числе в Копенгагене, Брюсселе, Париже. Никаких пометок делового характера, ни слова о вложении денег. Отдельно — реестр имущества: акции, личная собственность, мебель, известный в кругах любителей рысак, наличные деньги — двадцать тысяч с лишним. Вебстер тщательно просмотрел пачку личных писем, записал имя и парижский адрес одного отправителя. Фамилия — Сёдерлюнд, судя по тону письма — близкий друг Холмгрена.

В саду за домом щебетали птицы, возвещая приход нового дня, Вебстер раздвинул тяжелые портьеры, достал бутылку коньяка из шкафа у камина.

— Выпьем по рюмочке, — сказал он. — Заслужили. И наследникам хватит — полный погреб внизу.

— Куда он мог деть триста тысяч крон? — полюбопытствовал Ник Дал.

— Ответь ты мне на этот вопрос и скажи, зачем он покончил с собой, — сказал Вебстер. — Твое здоровье. Ник Картер.

— Если он сам покончил с собой.

— Вот именно. Нечистое дело, странное.

Фотограф первым направился домой, к фру Эриксен. Вебстер пришел попозже, входил через веранду.

Через неделю Вебстер позвонил из Осло фру Стефансен и сообщил ей что кассир Стефансен вышел на свободу.

Прокурор и полиция пришли к выводу, что деньги из кассы были взяты Холмгреном. На большую часть суммы, около четверти миллиона крон, имелись расписки. Из показаний фру Стефансен и фрекен Энген следовало, что он же получил остальные деньги, около шестидесяти тысяч. При таких обстоятельствах никакой суд не вынес бы обвинительный приговор Стефансену, даже с учетом меньшей недостачи. Порицать полицию за то, что Стефансена так долго продержали в предварительном заключении, не приходилось. Кто же виноват в том, что у него так плохо с памятью. Не повезло.

Фотограф Ник Дал закрыл свое ателье, решил отдохнуть. А вернее, Вебстер попросту поручил ему слежку за кассиром Стефансеном, который сперва пожил несколько дней у дочери в Осло, потом поехал отдыхать в гостиницу в горах. Конфискация имущества Стефансена тотчас была отменена. Фру Стефансен вернулась в коттедж. Объявила о продаже дома, собиралась переехать в столицу, чтобы открыть там пошивочную мастерскую. Никто не усматривал в этом ничего удивительного после известных событий. Странным только казалось людям, что супруги не спешат соединиться. Искали объяснения в том, что Стефансен устал и нуждается в отдыхе на природе.

Ник Дал докладывал, что Стефансен не предпринимает ничего подозрительного. Они часто беседуют там в гостинице, вместе совершают небольшие прогулки. Стефансену интересно было услышать, что Ник Дал открыл свое дело в заводском поселке. Вообще же он ходит какой-то рассеянный, оживал, лишь когда заводил речь об Африке и Ближнем Востоке. Страстно мечтал совершить дальнее путешествие. Надеялся скоро осуществить эту мечту. В гостинице поживет месяц-другой. Говорит, что болел. Об аресте, само собой, не упоминает, Этта тоже взяла отпуск и присоединилась к Нику.