Ричард Длинные Руки — воин Господа - [35]

Инквизитор кивнул.

– Да, – ответил он блеклым голосом, в котором было больше от механического разума, чем от живого человека, – да, мы знаем все, что делается здесь… Мы стараемся не вмешиваться в мирскую жизнь, но мы ее знаем. Ты, еще не поняв, где ты и что с тобой стряслось, бросился на помощь женщине. Ты не упомянул, что за нею гнались пятеро мужчин!.. То есть ты действовал не по уму, а по велению души…

Он взглянул в упор. Для этого даже сдвинул капюшон на затылок. Глаза мои почти привыкли к полутьме, я различил удлиненное очень худое лицо, явно умерщвляемое постами, запавшие глаза, высоко вздернутые совершенно белые брови, словно вылепленные из снега, да еще усыпанного инеем.

Я проблеял жалко:

– Ну… ме-е… это ж я… ну, так получилось…

В моем мире сказать, что действовал не по уму, – это оскорбить, но здесь, похоже, это почти заслуга. Ну да, ведь дураки да юродивые угодны Богу. А я действовал как дурак, когда с оглоблей на пятерых здоровенных лбов, хорошо вооруженных, а перед этим еще и вилами гарпию…

Заговорил самый дальний инквизитор, седьмой, он показался мне настолько старым, что уже и здесь дремал в кресле, забывая, где он и что с ним. Сейчас он смотрел внимательно, запавшие глаза странно мерцали. Я видел, как там, в глубине зрачков, то разгорается огонек, то гаснет, а взамен разрастается жуткая тьма.

– Мы уже знаем, – проговорил он дребезжаще, – что на тебя не действует ни магия колдунов, ни святая вода праведников… Ты не кланяешься Сатане, но ты не ходишь и в церковь. Ты возник неожиданно, когда доблестные слуги церкви везли мощи святого подвижника… Ты мог встать на любую сторону, но ты помог, сам того не зная, силам церкви… Но это не значит, что и в следующий раз поможешь церкви, а не капищу Сатаны… Верно?

Я опустил голову. Все заготовленные слова и увертки показались жалкими и ненужными. Эти инквизиторы, эти опытные следователи видят меня насквозь, как лист промасленной бумаги перед факелом. Что бы я ни сказал, все равно видят, что я на самом деле есть. Они вслушиваются не только в слова, но и в интонации, замечают заминки, падения темпа, отмечают хриплый голос, видят мой покрытый испариной лоб и прекрасно понимают, что значит та или другая капля пота. Они прожили долгую жизнь, они видели всяких людей, научились видеть за увертками и клятвами саму суть…

В тишине заговорил шестой инквизитор, его голос я тоже услышал первый раз:

– А в чем была цель… что этот человек оказался здесь?

Первый инквизитор пробормотал:

– Неисповедимы пути Господни…

Я хмуро подумал, что наконец-то слышу эту обычную отговорку невежд, которые не только не знают, но и не хотят знать. Седьмой подтвердил:

– Все верно, брат. Мы только предполагаем, а располагает Господь… Однако понятно, что этот человек не мог попасть в наш мир без Божьего промысла… или, если хочешь, Божьего согласия…

– Скорее, без промысла Врага рода человеческого, – возразил Первый резко.

– Почему?

– Этот человек не принимает Господа Бога!

– Но не принимает и Сатану, – напомнил Седьмой.

Третий развел в стороны руки, и все умолкли. Он пристально всматривался в мое лицо. Я не видел его глаз, но чувствовал его интенсивный, как от масляного нагревателя, проникающий сухой жар.

– Что скажешь в свою защиту, сын мой?

– Что я могу сказать? – ответил я. – Вы все понимаете лучше меня. Но что-то уже слышал по этому поводу… Чтобы запустить ракету, надо два ключа, а они у разных людей…

Инквизитор пропустил мимо ушей непонятные слова – качество, присущее христианам, – и продолжил:

– Но ты здесь. Значит, Господь Бог не препятствовал Дьяволу ввести тебя в этот мир. И хотя понятно, что ты – человек Дьявола, на которого тот возлагает надежды, однако же Господь в своем бесконечном милосердии…

Я начал вздрагивать, холод от плит все сильнее, а я не йог и не аскет, не умею концентрациями гонять кровь в разные участки тела, а только в один могу, но сейчас это не согреет, а инквизиторы узрят доказательство моей греховности.

Третий все еще смотрел пронизывающим взором, остальные беседовали между собой. Иногда я видел, как в полумраке поблескивают их глаза.

– Ничто не делается без промысла Божьего, – сказал Третий торжественно. – Возможно, на примере этого человека Господь в своем милосердии хочет других отвратить от зла.

Седьмой спросил заинтересованно:

– Что вы рекомендуете, брат?.. Без пролития крови?

Третий ответил бесстрастно:

– Если это отвратит других от зла, почему не принести такую жертву?.. Но я не уверен, что эта жертва необходима.

Холод сотряс меня всего, я изо всех сил стискивал челюсти, чтобы не лязгать зубами, что наверняка сочтут доказательством моей виновности. Как-то не хочется услышать запах своей горящей кожи. Уже слышал велеречивое, что плоть смертна, сгорит, и хрен с нею, нашел, о каких пустяках жалеть, зато выпорхнет и освобожденно запоет бессмертная душа…

Они снова собрались в кучку и оживленно беседовали, цитировали Библию, святых отцов церкви, откровения и поучения, а я сам старался осмыслить свое странное положение. Возможно, в самом деле Та Сторона дала молчаливое согласие на мой перенос, чтобы нарушить некое равновесие между Добром и Злом. Получить, так сказать, право озвереть и одним махом все человечество… ну, как с Содомом и Гоморрой, Геркуланумом и Помпеей, Атлантидой, Лемурией, Гипербореей… а еще раньше – потопом, метеоритом с половинку Луны, поворотом планеты другим боком к Солнцу…