Ричард Длинные Руки — принц короны - [64]

— Все прошло великолепно, — сказал я с восторгом, — все просто обалденно!.. Вы умеете держать власть, Ваше Величество!.. Вы настоящая королева, что должна быть ею, а не куклой на троне!.. Пора, Ваше Величество, пора переходить к просвещенной монархии! А это подразумевает девиз: вся власть королеве!

Она блекло улыбнулась.

— Вся власть королеве… Звучит очень воинственно.

— Так и должно быть!

— Эльфы, — напомнила она, — очень не воинственный народ.

— Надо, — сказал я убеждающе, — во имя мира и демократии просвещенного монархизма!.. Вы должны обеспечить эльфам достойную жизнь, а не достойное умирание, пусть даже очень медленное и торжественно-красивое!

— Для этого нужно менять слишком много, — произнесла она с печалью.

— Не так уж и много, — сказал я легкомысленно. — Подумаешь, изменить старинный уклад!.. Да мы сто раз его меняли. Если не тысячу! Нет ничего проще… Решайтесь, Ваше Величество! Хотя что тут решаться? Вы уже решились! И прям щас начинаете строить новую счастливую жизнь для пока еще ничего не понимающих эльфов и прочих населяющих лес животных, птиц и мышей.

— А какие нужны изменения? — спросила она с тревогой во взоре. — Боюсь, Великий Дуб требует от нас слишком многого…

— Ваше Величество?

— Мы растеряли, — ответила она упавшим голосом, — что-то важное растеряли по длинной дороге…

— Что растеряли, Ваше Величество?

— Не знаю, — ответила она. — Но это есть в тебе, конт.

— Я совсем дикий эльф, — ответил я с неловкостью, — и всегда восторгался недостижимой утонченностью Вашего дивного народа. Возможно, утонченность и красота не могут идти рядом с грубой силой?

— А если не грубой?

Я в неловкости развел руками.

— Сила всегда грубая.

— Тогда это печально, — проговорила она, — грубость… это тот путь, по которому мы просто не можем идти. Мы слишком далеко ушли от грубости, и все наши заветы запрещают возвращаться к дикости.

— Это не совсем та дикость, — возразил я неуклюже, — что дикость. Это другая дикость. Дикость силы, но не духа.

— Мудрость, — сказала она, — сила слабых.

— Да, — согласился я, — сила. Но… слабых. Нужно объединить вашу мудрость и нашу силу. Сила — это просто сила, она не хорошая и не плохая, это просто сила.

Она покачала головой.

— Опыт говорит, что либо сила, либо мудрость.

— Ну да, — пробормотал я, — в здоровом теле здоровый дух, но на самом деле — одно из двух. Как правило. Но люди… исключение! В самом деле исключение. Я иногда считаю, что довольно удачное.

— А в остальное время?

Я принужденно засмеялся.

— Для того людей нужно пустить в одной упряжке с эльфами. Эльфы их облагородят, они добавят эльфам дикарской жизненной силы. Это называется: ты почешешь спинку мне, а я тебе. Получится взаимовыгодный союз, а такие союзы… в самом деле, как ни странно, хороши для обеих сторон.

— Конт, — сказала она серьезно. — Вам нужно быть готовым. Даже очень.

— К чему?

— С вами встретятся, — пояснила она, — наедине. Без меня.

— И что, — сказал я, — это нечто изменит? Напротив!

— Конт?

— Я скажу то же самое, — пояснил я, — только без вашего обаяния. Возможно, моя дикарская серьезность убедит больше?

Я развлекал ее, создавая разные разности и деликатесы, эльфы особенно чувствительны к тонкостям, это мне лишь бы кусок жареного мяса, можно даже не на золотом блюде и без поклонов, а здесь восторг вызывают именно изысканные блюда, в которых я, как свинья в апельсинах, но напробовался в гостях и на всяких банкетах, потому вкус помню и могу воссоздать в точности.

Пока Синтифаэль пробовала по очереди изумительно изящные даже по форме пирожные, я отгонял от себя мысль насчет того, что пора бы попробовать и что-то более серьезное. Например, шкура Первозмея, что трансформировалась со временем в доспехи Нимврода, может по желанию выглядеть либо как простая одежда, либо вообще оставаться незримой, но в некоторых случаях желательно бы…

Я самым тщательным образом восстановил в памяти доспехи герцога Готфрида, изготовленные вестготскими оружейниками из их же вестготской стали, закрыл глаза и пожелал, чтобы доспех Нимврода принял именно эту форму…

На мои плечи опустилась тяжесть, затем на руки. Я не открывал глаза и продумывал каждую деталь, а когда наконец ощутил себя плотно упакованным в холодную сталь, распахнул веки.

Да, именно эти доспехи и были на герцоге в тот памятный день Каталаундского турнира, я потом видел их не раз, когда он бывал в боевом облачении.

Шлем, правда, я не создавал, но для первого раза и так ошеломительно много. Хотя, собственно, я ничего не создал, только трансформировал уже существующий доспех, способный принимать разные формы, но уже что-то, он же пролежал без дела сотни, если не тысячи лет, и современных панцирей из высокосортной стали не знал…

Она наконец подняла взгляд от стола, охнула:

— Что это у тебя?

— Да так, — сказал я, едва не лопаясь от переполняющей меня скромности, — пробую некоторые свои возможности…

Она сказала почти обвиняюще:

— У тебя их больше, чем у эльфов!

— Широк человек, — согласился я, — широк, как сказал один… гм… у эльфов только лучшее, а у нас все, потому мы ширше…

Она округлила глаза, когда доспех припал к моему телу плотнее, начал источаться, наконец исчез вовсе. Я видел, как ее губы начали складываться для нового вопроса, но снова заиграла тревожная музыка, Синтифаэль вздрогнула и побледнела. Я настороженно огляделся по сторонам, ладонь сама по себе опустилась на рукоять меча.