Ричард Длинные Руки — маркиз - [22]

– А чем вы занимаетесь в свободное от волочения за бабами время?

Он посмотрел на меня с укором.

– Маркиз, маркиз… Вашу бестактность извиняет только ваша простота. Это волочение, как вы изящно назвали сей изумительнейший процесс, и есть смысл нашей жизни. И цель существования. И всего бытия. А чем заниматься еще?

– Простите, – повинился я, – что-то в самом деле я не туда. Действительно, что еще делать? Бернард Шоу, старый козел, почти до ста лет доволочился… И ни о чем, кроме баб, не говорил и не писал.

– Не слыхал о таком, – сказал Эйсейбио завистливо. – Но пример достоин восхваления. Так что учитесь, маркиз! Запоминайте первое правило, чем мы отличаемся: мужчина слушает ушами, женщина – глазами. Мы – чтобы понять, что нам говорят, женщина – чтобы понравиться тому, кто с ней говорит.

К нам подошли Водемон и Гаррос, слушали, похохатывали, а когда граф закончил, Гаррос сказал ревниво:

– Маркиз, маркиз! Не слушайте сэра Эйсейбио! Он ничего не смыслит в женщинах. Дамам из общества он предлагает деньги, продажным девкам посвящает стихи…

– И, что самое удивительное, – вставил Водемон язвительно, – всегда имеет успех.

Гаррос скривился.

– Это и удивляет. Хотя я зарекся удивляться. Правда, поэты воспевают достойное удивления, а не доверия…

– А я всегда удивляю сам себя, – заявил Водемон. Он оглянулся на приближающуюся леди Элизабет с ее свитой, договорил с поклоном: – Это единственное, ради чего стоит жить. Если не считать, конечно, внимания леди Элизабет.

Леди Элизабет победно улыбалась, встреченная очередным комплиментом. Ее прекрасные глаза, что вроде бы должны просто таращиться в прекрасную даль, давая всем возможность любоваться и восхищаться ими, тем не менее быстро и цепко оглядели меня с головы до ног.

Я поцеловал ей руку, не попытавшись задержать пальцы чуть дольше положенного или сделать вид, что собираюсь пойти с поцелуями по руке вверх и дальше, дальше, отступил на шаг со скромным видом провинциала. Скромным, но не стеснительным, стеснение – признак тонкой организации.

– У вас нездешнее сложение, маркиз, – заметила она дразнящим тоном. – Вы в самом деле какой-то медведистый!

Лорд Шуй подобострастно хохотнул.

– Вы мне льстите, – ответил я.

Она вскинула брови.

– Вы это приняли как комплимент?

Лорд Шуй снова хохотнул, а Гаррос растянул губы в ядовитой усмешке.

– Конечно, – ответил я. – Медведь не зря на гербе вашего дома. Разве павлины были бы лучше?

Она покосилась на разряженных лордов, на Гарроса и Эйсейбио, перевела взгляд на себя. Теперь ее глаза стали сердитыми.

– Боюсь, маркиз, медведей уже не осталось в наших краях. Это все в прошлом.

Я покачал головой.

– Но я здесь.

Она сказала саркастически:

– Вы – прошлое!

– Я хорошее прошлое, – ответил я грустно.

Она победно усмехнулась и прошла мимо, окинув меня взглядом свысока. И хотя я почтительно склонился в поклоне, но почудилось, что ей для такого взгляда пришлось привстать на цыпочки.

Граф Цурский, которого я заметил как приехавшего на самых красивых конях, и здесь не очень-то по бабам: на заднем дворе упражняется с учителем фехтования. Звон шпаг, выкрики, тяжелое дыхание, частый стук подошв по земле, красивые взмахи и прыжки, изящные позы, обязательные героические реплики… нет, время героев ушло, от реплик теперь требуется лишь остроумие, эффектное и яркое, как позолота на свиной коже. Хорошо еще, если в них есть подтекст, двойной смысл, это свидетельствует о мощном уме того, кто их произносит… Или хотя бы о хорошей памяти.

Я понаблюдал за обоими, налицо явный прогресс в воинском искусстве, если сравнивать с рыцарскими поединками. Здесь больше на скорости, чем на силе удара. Мое преимущество уменьшается, хотя, конечно, у меня рефлексы все еще развитее, двигаюсь быстрее хотя бы за счет того, что человечество за века стало не только выше и тяжелее, но и быстрее, смышленее, время реакции сократилось в разы.

Фехтование только зарождается, а я могу сказать, как и куда разовьется, как умрет и когда обретет вторую жизнь уже как спорт. А там голая продуктивность, никаких эффектных поз, прыжков, выкриков, подпрыгиваний… Только вытянутая в сторону противника шпага и концентрация воли на том, чтобы успеть ударить быстрее, чем противник.

Надеюсь, пробормотал я про себя мрачно, у меня будет какое-то преимущество. Я быстрее за счет рефлексов, потому рассчитываю не на удачу, а на успех. И вообще пора сматываться. Хотя на Севере еще зима, и все замерло под снегом, но и здесь мне, похоже, делать нечего… На сердце одно тягостное разочарование, не таким я представлял грозный и таинственный Юг.

Граф увидел, что за ним наблюдают, я перехватил гримасу неудовольствия. Через минуту он остановился, вытирая мокрый лоб и тяжело дыша.

Я осторожно приблизился с вежливейшим поклоном.

– Дорогой лорд, я просто в восторге, насколько истинно по-мужски вы проводите время! Что женщины? Куда они без нас денутся?.. А вот в искусстве владения шпагой можно и опоздать…

Он посмотрел на меня уже без неприязненности.

– Вообще-то редко когда услышишь такие разумные слова, маркиз. Все сразу начинают… А я давно усвоил, что мужчины, которые относятся к женщинам с наибольшим почтением, редко пользуются у них наибольшим успехом.