Ричард Длинные Руки — курпринц - [5]

— Только я порекомендую вам, как знатоку и ценителю, несколько другое, чем то… что мы выбрали для вас вначале.

— Прекрасно! — воскликнул я с энтузиазмом. — Обожаю, когда жизнь меняется к лучшему!

Поднялись еще на этаж, он подвел к самым роскошным дверям на этаже и коснулся выступающей медной головы дракона.

— Прошу вас.

Я с порога понял, что здесь даже императоры не смогут придраться к убранству. Не только пышность, но и величие. Сами стены дышат уверенностью и ощущением значимости, только одна мелочь слегка покоробила: на одной из полок, украшенной орнаментом из золота, выстроились в ряд несколько человеческих черепов разной величины, от размеров с кулак до лошажьеобразного, но все же человеческого.

Управитель начал показывать и объяснять, что тут и зачем, но я вежливо прервал:

— Вообще-то гостям всегда и везде прежде всего показывают комнату, где можно помыть руки.

Он в недоумении раскрыл рот.

— Руки? Зачем их мыть?

— Можно не мыть, — сказал я терпеливо, — какой дурак их там моет, если говорить правду, но делают вид, что моют, а на самом деле…

Я объяснил просто и доходчиво народным языком, зачем гостям в первую очередь нужно показать эту самую комнату. После третьего повторения он понял, хотя так и остался с раскрытым ртом, не понимая, почему это простое и нужное деяние заменяется ненужным эвфемизмом «мыть руки».

Он терпеливо дождался, пока я помыл руки, а то и ноги, я не спешил, а когда я неторопливо вышел, угодливо поклонился.

— Что-то желаете еще?

— Уже нет, — ответил я. — Кстати, вот эти черепа… Они что-то умеют делать?

Он воззрился на меня в удивлении.

— А зачем бы их здесь держали? Не из-за красоты же!

— Ну да, — пробормотал я в замешательстве, — в самом деле, вкусы у вас вроде бы мужские… ну, в смысле, без выпендренитости и всякого такого.

В коридоре пронесся топот, словно на своем гиганте скачет, задевая стены, Сулливан, но в комнату ворвался запыхавшийся Зигфрид, быстро зыркнул по сторонам.

— Ваше высочество!

— Зигфрид, — сказал я с неудовольствием, — здесь только мы. А это управитель замка, он уже уходит.

Управитель поклонился и торопливо выскользнул за дверь в коридор.

— Ричард, — сказал Зигфрид, нехотя вспомнив про мое требование к старым друзьям обращаться по имени, — это свинство! Я должен в любое помещение входить первым, иначе какой я телохранитель!

— Здесь меня никто не ждал, — напомнил я, — а чтобы подготовить покушение, нужно столько времени и усилий, что мы отсюда уйдем раньше, чем гнусный враг узнает, где мы прячем деньги и шкуры.

Не слушая меня, он прошелся вдоль стен, ощупывая их не только взглядом, но кое-где простукивая кулаком или костяшками пальцев, но двигался быстрее, не замирал, как я, перед стеной, рассматривая ее бараньим взглядом.

Я все еще пытался понять, зачем это было сделано, а он возник за моей спиной, спросил тревожно:

— Что-то чуете?

— Да, — ответил я.

— Ловушка?

— Пока не понял, — ответил я.

Он обернулся и посмотрел на меня очень внимательно.

— Сэр Ричард… а вы случайно не…

— Совершенно не, — ответил я. — Но я паладин.

Он пробормотал:

— Паладины вроде бы только лечат…

— У тебя устаревшие сведения, — сказал я. — А превращение порося в карася?.. Кстати, что с твоей спасенной? Ты вообще-то быстро. Сбросил с седла по дороге?

— Довез до города, — сказал он быстро и отвел взгляд, — дал ей немножко монет и оставил.

— Ну и молодец, — одобрил я, — а то мог бы нянчиться и дальше. Иногда такая дурь на всех нас находит.

Он покачал головой.

— Мы должны спасать… а вытирают носы себе пусть сами.

Оба окна выходят на ту сторону двора, где стена и земля вокруг страшно оплавлены, но человек ко всему привыкает, иначе бы сэр Джордан давно бы отсюда убежал, бросив бы даже замок.

Я прошелся по комнате, стараясь понять, что в ней такого, из-за чего по спине прокатываются волны предостерегающего холода. Еще не сигнал об опасности, просто предостережение, мол, здесь на самом деле не все такое, каким выглядит.

Окна красивые и соразмеренные, но слишком далеко одно от другого, между ними должно быть еще одно, если мне как-то не изменяет мое врожденное, но обычно сильно дремлющее, а то и вовсе часто впадающее в спячку эстетическое чутье.

Подошел ближе к этому месту, что-то в нем неправильное, осмотрелся, вроде бы едва заметная дымка, слегка мерцающая, как будто комары толкутся в теплом вечернем воздухе, пощупал стену.

Там за примитивным гобеленом каменная кладка, однако камни несколько иные, то ли гранит и песчаник, то ли одни обработаны чем-то, а другие нет, но когда провожу пальцами по стене, перед глазами обрисовывается контур…

…нет, не окна. Здесь была дверь, ее заложили отесанными глыбами, замазали щели, сверху навесили гобелены. Это понятно, та половина здания сгорела в дьявольском огне, дверь уже никуда не ведет, потому ее заложили, а справа и слева прорубили окна, так как эта стена теперь стала внешней.

С другой стороны, проще было и дверной проем превратить в оконный, было бы три окна, что так напрашивается по композиции, пропорциям и соразмерности помещения.

Я пощупал стену, странное ощущение, за стеной что-то есть, почти осязаемо чувствую целый зал или хотя бы большую комнату, хотя, если выглянуть в окно рядом, то лишь выжженная земля, красные лужи расплавленного камня и крохотные гейзеры, вздымающиеся на половину ярда…