Он ухмыльнулся.
— Вижу, вы тоже…
— Барон?
— Я присматриваюсь ко всем в пути, — объяснил он, — и научился непростых людей отличать от простых быстро.
— Все мы непростые, — пробормотал я, — хотя иногда становимся проще некуда.
Он тяжело вздохнул.
— Я так надеялся, что хоть на этот раз мне повезло.
— В чем, дорогой барон?
— Что вы узнаете меня, — ответил он. — Хотя на самом деле, конечно, не меня… Ваше здоровье!
— Барон?
— У меня есть брат, — объяснил он. — Брат-близнец. Я пытаюсь разыскать его вот уже пятьдесят четыре года.
Я тихонько охнул.
— Ничего себе? Сколько же вам, барон?
— Семьдесят четыре, — ответил он с мрачной гордыней. — Из них пятьдесят лет в седле.
— Это достойно, — ответил я. — Я еще не встречал такую любовь к брату!
Он недовольно дернул щекой.
— Здесь не любовь… Какая любовь, если я его вообще не видел? Нас разлучили во младенчестве. Говорят, еще когда лежали в колыбели, то могли, забавляясь, двигать мебель по комнате! Однажды я перенес корову на вершину колокольни всего лишь силой желания.
Я дернулся, представив себе такую мощь.
— Прирожденный маг?
Он отмахнулся.
— Нет, просто у нас есть сила. Одна на двоих.
— Господи, — сказал я искренне, — никогда о таком не слышал!
Он поморщился.
— Если бы мы тогда не были младенцами и умели скрывать свои умения!..
— И что случилось?
Он со злостью ударил кулаком по столу.
— Как только взрослые поняли, что наша сила возрастает стократ, когда мы рядом, нас тут же разъединили. Уже потом я узнал, что вот так прямо в колыбелях обоих развезли на противоположные края света!.. И теперь уже нет в живых тех, кто это сделал.
Я спросил с сочувствием:
— И вы начали искать брата?
Он ответил с яростью:
— Возможно, он тоже меня ищет!..
— Барон, — сказал я с сочувствием, — но вы все равно владеете огромной мощью! Вы сильны и абсолютно здоровы, а другие в вашем возрасте уже не покидают кресла с теплым пледом… А еще ваша способность творить посуду и пищу… Уверен, это не все…
Он отмахнулся.
— Конечно, не все! Но это жалкие крохи. Будь мы с братом, я смог бы двигать горы, поднимать дно морей, а любые армии превращать в пепел одним движением мизинца!.. Потому я так страстно добиваюсь… Но удалось так мало!
— Но все-таки добились?
Он отрезал хрипло со сдержанной яростью:
— За эти долгие годы надежд и страданий я выработал и развил в себе только повышенную сверхчувствительность. Теперь смутно ощущаю, в какой стороне находится мой брат!..
— Ого, — сказал я, но ощутил по спине холодок. — Поздравляю.
— В таких случаях поворачиваю коня в ту сторону, — сказал он со злым нетерпением, — и мчусь галопом.
— Вот и решение! — сказал я. — Поздравляю, барон! Вы своего добились.
Он прорычал утомленно:
— Только вот эта незримая связь иногда исчезает!
— Подумать только, — сказал я. — Брат от вас закрывается?
— Это как? — спросил он, потом покачал головой. — Нет, от такого не закрыться. Он — это часть меня. Просто… как бы исчезает! Вообще. Был — и нет. Я бешусь, бросаюсь на стены, деревья и скалы, крушу все вокруг в ярости… но через несколько дней, недель или месяцев незримая ниточка возникает снова.
— Может быть, — предположил я, — он исчезает только из этого мира?
Он посмотрел злыми глазами.
— А что, есть… Э-э, мне такое в голову не приходило… Значит, мы можем завоевать еще и тот мир?.. Я бы продал душу дьяволу, только бы тот помог мне отыскать брата!
— Не делайте такого, — предостерег я. — Плата всегда оказывается выше оказанной услуги.
— Я бы это сделал, — прорычал он.
Ел он быстро, лесной пожар не так споро уничтожает сухие кусты, как он очистил блюда, а когда хозяин принес наконец заказанное мясо, взялся и за него, но уже без такого азарта.
— У вас прекрасный конь, — сказал он с одобрением. — Как и этот пес, что чавкает под столом. Я что-то слышал о таких… Если он из тех, конечно.
— У меня хороший конь, — согласился я.
— Я возьму его, — сказал он просто, как о решенном деле, — а вам оставлю своего. Он тоже хорош, а еще в седельной суме найдете немало золота. Как видите, я беспримерно добр и щедр.
— Но конь мой, — возразил я. — И отдавать не хочу!
Он сжал в кулаке кубок, смяв, как листок бумаги, затем небрежно загладил выступы, словно это мягкий воск, и движением ногтя отправил шарик по всей столешнице на мою сторону.
Холодея, я взял шарик в ладонь. Еще горячий, так металл сопротивлялся насилию, тяжелый.
— Впечатляет, — признался я.
Он неприятно искривил губы.
— Как видите, мне лучше не перечить.
— Уже готовитесь в короли мира? — спросил я.
Он взглянул на меня с надменностью верблюда на ползущего у переднего копыта навозного жука.
— Я уже давно готов.
— Вас остановят, — сказал я.
— Такого еще не родилось, — произнес он надменно. — И не родится.
— Ох, барон, — ответил я с сильно бьющимся сердцем, — не рискуйте…
Он поднялся, по виду — злой, давно ему не перечили, я тоже встал и посмотрел ему в глаза.
Он не ударил, а отмахнулся от меня, как от назойливой мухи. Удар пришелся кистью в мою грудь, для видимости укрытую поверх доспеха Нимврода еще и кольчугой.
Острая боль пронзила мне внутренности, кровь брызнула из рта и ушей. Меня пронесло, как брошенное полено, через все помещение, шарахнуло в стену.
