Ричард Длинные Руки. Демон Огня и Стали - [14]

– Везде страдают, – пояснил я. – Угнетенные те, кто считает себя угнетенными.

Он подъехал к ближайшему костру, я не слышал, что говорил, но трое вскочили и бросились к коням. Норберт не успел вернуться ко мне, как они умчались в сторону городских ворот.

– Да мы и сами бы управились, – сказал я.

Он ответил равнодушно:

– Но лучше, когда там знают, что едут гости.

– Думаете, сэр Альбрехт не предупредил?

Город издали смотрится милым и в меру величественным, особенно на фоне дикого леса, а когда мы неспешно подъехали, там стражники поспешно распахнули перед нами обе створки, вытянулись, глядя испуганно вытаращенными глазами.

– Знают, – сказал Норберт, – сэр Альбрехт предупредил.

– Или ваши люди успели, – ответил я. – Вы правы, отпадает необходимость объяснять, кто мы и что мы. Лишь бы сэр Альбрехт не отчудил, типа по новым правилам нас нужно целовать в задницы…

– Сэр Альбрехт очень серьезный человек, – возразил Норберт. – Это здесь, на Юге, иногда воспринимает местных слишком несерьезно…

– Так мы сейчас на Юге, – напомнил я.

Ворота прошли на рысях, миновали несколько таких же провинциально милых улиц, наконец выбрались в центр, где раскинулась тщательно вымощенная светлым камнем обширная площадь, а на том конце высятся полукругом три роскошнейших здания.

Норберт заметил ровным голосом:

– Неплохо для столицы королевства.

– Даже роскошно, – согласился я.

– Но не Волсингсбор, – уточнил я, – соблюдают субординацию.

– Это Великие Маги соблюдают, – сказал он и взглянул на меня коротко, понимая, как кольнет меня напоминание о нерешенной проблеме. – Местным разрешено разве что выбирать цвет чулок. Да и то, судя по тому, что эта мода не меняется тысячу лет, чулки наверняка им тоже маги придумали…

Я промолчал, настроение в самом деле из-за Великих Магов стало хуже некуда, это как больной зуб, что и так ноет, а если случайно надкусить на него, то это вспышка пронзительной боли.

Из головного здания поспешно выбежали пышно разодетые в одинаковые одежды цвета червонного золота и одинаково подстриженные парни с трубами в руках, торопливо выстроились в две шеренги.

Едва копыта наших коней процокали по каменным плитам двора, трубачи быстро расступились и, вскинув свои сверкающие инструменты широкими раструбами к небу, издали радостный вопль.

– Почти фанфары, – сказал я, Норберт повернул голову, ожидая продолжения, я кивнул в сторону крыльца. – Вон сэр Альбрехт вышел нас встречать, насчет медных труб он объяснит. Он чаще бывает там, где они трубят, трубят…

Норберт взглянул с недоверием.

– Сэр Альбрехт?

Я пояснил с небрежностью:

– Вообще-то это сложный богословский вопрос… что как раз по части сэра Альбрехта, он чаще всех напоминает насчет отца Дитриха и его необходимости здесь. Думаю, он с удовольствием поговорит на эту тему, стараясь разъяснить на простом и понятном для воинов языке.

– Да, – согласился Норберт, – мне как можно проще. Но со ссылками на откровения апостолов и Святое Писание.

Альбрехт ожидает нас у дверей, а из здания начали выплескиваться группами ярко одетые мужчины и женщины. Фасон тот же, отметил я, что и в Волсингсборе, так что со связью с метрополией все в порядке.

За нами неотступно едут двое конников Норберта, остальные уже в городе шустрят насчет безопасности императора, но большая часть уже здесь, хотя, понятно, во дворце наше появление – полнейшая неожиданность, и к покушению на мою священную особь еще никто не готов.

Мы втроем покинули седла, местные лакеи выбежали навстречу и приняли коней.

– Ну, – сказал я, – посмотрим, чем здесь кормят.

– Вас никто не перекулинарит, – обронил Норберт то ли в похвалу, то ли в несвойственной ему иронии.

Высыпавшие навстречу придворные торопливо расступаются, но кланяются как-то неуверенно. Альбрехт хмыкнул, все понятно, трое перепачканных в золе и покрытых пеплом незнакомцев меньше всего похожи на знатных людей.

Я двигался на полшага впереди, Альбрехт все же спустился по ступенькам и пошел рядом, как и Норберт, с другой стороны, оба все еще настороженные, хотя ускакавшие вперед люди Милфорда всех наверняка уже предупредили, а сами заняли ключевые места.

Дверь во дворец открыта, но гвардейцы, подчеркивая наш статус, перед нами распахнули и тяжелые створки ворот.

Сохраняя благожелательную и беспечную улыбку, я вошел в просторный холл. Далекие стены в статуях, нишах и полуколоннах, выбегающие придворные тут же замирают, суетиться поздно, почтительно кланяются, а женщины приседают.

Издали донесся вопль:

– Король!

Придворные повернулись в ту сторону. В дверном проеме показалась грузная фигура человека в пышных одеждах с лентами через плечо и дорогими украшениями, сзади идет высокий лакей и зачем-то держит над королем, а это явно король, широкий зонтик золотистого цвета.

За королем на почтительном расстоянии следуют его люди. В зале мертвая тишина, стук каблуков великолепных туфлей короля раздается так же величественно и державно, как он выглядит сам, а выглядит он прекрасно и величественно, великолепнее смотрится, пожалуй, только разукрашенный конь сэра Альбрехта.

Правда, в последний момент король вспомнил, что, хотя он здесь глава всего, но трое закопченных и перепачканных в золе гостей – люди императора, замедлил шаг, всматриваясь прищуренными глазами.