Ричард де Амальфи - [29]

Лестница повела на второй этаж, я уж подумал, что придется дворецкого вносить на руках, но дед как-то собрался, поднялся, лишь вроде бы слегка и ненадолго зависал на перилах. Мы прошли через афиладу небольших залов, уставленных рыцарскими статуями в нишах. Из стен торчат медные светильники старинной и очень искуссной работы, горят через один, вообще-то зря, из узких окон и так льется достаточно яркий свет.

Мы остановились перед богато украшенной львами, коронами и скрещенными мечами дверью киноварного цвета. Дворецкий перевел дыхание, с трудом распахнул обе половинки и провозгласил достаточно громко, хотя и дребезжаще:

– Сэр Ричард де Амальфи к лорду Устинаксу!

Почему к Устинаксу, успел подумать я, но повинуясь взгляду Зигфрида, вместе с ним шагнул в помещение, названное дворецким кабинетом. Если не обращать внимание на размеры, это в самом деле кабинет: огромный стол с письменными приборами, старинные шкафы с обилием книг, часть книг на столе, часть стопкой на соседнем столике.

За столом в массивном кресле восседает, глядя строго и неприязненно, совершенно седой, очень старый человек с высохшим пергаментным лицом. Длинные волосы падают на плечи жидкими прядями, плечи покрывает меховая мантия, это понятно, стариков кровь уже не греет, щеки запали, нос крючком, но глаза смотрят интенсивно, в них ни грана старческой немощи, слабоумия.

Дворецкий еще раз провозгласил:

– Сэр Ричард де Амальфи со своим спутником сэром Зигфридом!

Старик несколько мгновений рассматривал нас, наконец сделал небрежное движение дланью.

– Возьми, – произнес он тоже дребезжащим, но тем не менее властным голосом, – сэра Зигфрида и… займи его чем-нибудь.

Дворецкий вопросительно взглянул на Зигфрида, тот нахмурился, вздернул голову, реагируя на оскорбление, молча повернулся и вышел. Когда дворецкий прикрыл за ними обоими дверь, старик сказал так же ровно:

– Мой сын Тудор, едва вернувшись из дальних земель, сейчас гоняет в лесу какого-нибудь несчастного оленя. Или кабана. В таких случаях замок снова на мне, как было все это время.

Я учтиво поклонился:

– Уверен, что в такие дни он в более умелых руках.

– Умелых в чем? – спросил он.

– В управлении, – пояснил я. – Гонять оленей и воевать можем все, для этого не нужно ни ума, ни умения. А вот управлению нужно учиться долго и старательно. Да и то получится не у всех.

Он некоторое время рассматривал меня из-под снежно белых бровей, на фоне жидких волос, где просвечивает розовая лысина, брови выглядят заснеженными торосами, наконец милостиво указал взглядом на кресло сбоку от стола.

– Вы можете сесть, сэр…

– Ричард, – подсказал я. – Ричард Длинные Руки.

– Сэр Ричард, – повторил он. – До нас уже дошли слухи, что замок Амальфи поменял хозяина. Не могу судить пока, к добру это или к худу, с прежним хозяином вообще не имели дела. Ни дружбы, ни вражды, что, сами понимаете, уже хорошо в наше время.

Я вежливо наклонил голову:

– Вы совершенно правы.

– А сейчас вы с визитом дружбы?

– Да, – подтвердил я. – Будучи наслышанным о доблести и благородстве сэра Тудора, счел долгом первым засвидетельствовать почтение ему и заверить, что ни в коем случае не хотел бы оказаться ему врагом.

Старый лорд несколько мновений рассматривал меня молча, а я рассматривал его. Он выглядел как генерал елизаветинской, а то и вовсе екатериненской эпохи, предельно чопорный, строгий, оскорбительно учтивый, но в то же время защищен возрастом и положением, так что я сидел с самым непроницаемым лицом, подпустив в него почтительности, и старался выглядеть предельно корректно, то есть чтобы по моему виду ничего нельзя было понять, угадать, сообразить.

– Раз уж вы сумели справиться с Галантларом, – проговорил он наконец, – то у вас нет нужды страшиться моего сына.

Я улыбнулся как можно правильнее, в меру сдержанно, с точно отмеренно долей почтительности, чтобы не дай бог не показалась угодливостью.

– Я вообще не хочу ни с кем ссориться. И хочу со всеми дружить. По крайней мере, жить в мире. Вот такой у меня миролюбивый нрав.

Он остро взглянул в мое лицо.

– Я слышал, вы повесили молодого Генриха Гунландского, премянника сэра Гуинга Одноглазого. Тот в ярости, уже послал за своей родней. Они прибудут со своими отрядами.

– Встретим достойно, – заверил я. – Я еду-еду не свищу, а как наеду – не спущу. Желание жить в мире вовсе не значит, что дам сесть на шею и свесить ноги.

Он рассматривал меня все так же интенсивно, затем что-то в пергаментном лице изменилось, губы чуть дрогнули в подобии намека на усмешку.

– Странные речи от столь молодого рыцаря… Всяк рыцарь стремится в бой! Добро пожаловать в наш замок, сэр Ричард!.. Не соизволите с нами отобедать?

– Сочту за честь, – ответил я.

Глава 9

Обед накрыли в большом зале, очень строгом, церемонном настолько, что напоминает церковь, даже костел, только со стен вместо икон смотрят портреты благородных рыцарей, в чертах которых я находил фамильное сходство с сэром Устинаксом. Посреди стола подсвечник с дюжиной свечей, на стенах ровно горят светильники, по комнате плывет аромат восточных пряностей.

Трое молчаливых слуг появлялись и пропадали бесшумно, вышколенные так, что я начинал чувствовал себя несколько не в своей тарелке, будто время сдвинулось на пару веков назад.