Ричард Блейд, пророк - [8]

С землей действительно начало твориться что-то странное. По траве пробежала дрожь, затем почва рядом с мертвыми телами вспучилась, пошла волнами, словно откуда-то из глубины поднимался огромный пузырь газа. Дрожащий сферический бугор достиг высоты человеческого роста и вдруг лопнул, открыв взгляду странника угольночерный провал со скользкими лоснящимися стенками, на дне которого светилась лужица зеленоватой слизи. Миот быстро отскочил на пару шагов. Трупы людей и животных рухнули в яму и, погрузившись в зеленую субстанцию, начали таять на глазах. Вверх с шипением взвились струйки белесого дыма, в воздухе резко запахло озоном, почва еще раз содрогнулась, и страшный провал исчез, оставив на зеленой поляне выжженное темно-бурое пятно голой земли.

— Эта… эта тварь… она расправляется и с металлом? — благоговейно прошептал Блейд, чувствуя, как пересохли губы и язык еле ворочается во рту.

— Не знаю… — голос Панти дрожал. — И никто не знает, кроме подземных духов, клянусь светлым Арисо! Но ты не тревожься, — он глубоко вздохнул, пытаясь вернуть утраченное равновесие, бото сам никогда не подымается на поверхность. Его нужно найти и позвать — так, как сделал мой кинтам.

Кинтам… Наставник и учитель, перевел Блейд, глядя, как Миот, вытиравший со лба испарину, подходит к ним. Его смуглое лицо чуть побледнело, но казалось спокойным и каким-то умиротворенным, словно искатель выполнил тяжкий долг и мог теперь передохнуть.

— Пойдешь с нами, Талса? — спросил он, поглядывая на переметные сумы. Больше на поляне не оставалось ничего.

— Куда?

— В Иллур, если ты знаешь, что это такое.

— Нет, не знаю, — Блейд покачал головой.

— Наша страна, Талса. Наша страна, захваченная кастелами.

С минуту странник размышлял, поглядывая то на темное выжженное пятно в траве, то на лица фра, старого и молодого, терпеливо дожидавшихся ответа. Внезапно он усмехнулся, припомнив напутствие Лейтона. «Постарайтесь раздобыть что-нибудь интересное, Ричард!» Этот бото — любопытная тварь… А еще любопытней способ, которым его вызывают…

Он протянул руку Миоту.

— Где тут моя сумка, приятель? Я иду с вами.

Глава 3

Ричард Блейд заворочался во сне, застонал, скрипнул зубами; рука его судорожно шарила у пояса — там, где обычно висел меч. Ему снился тренировочный плац с контрольной полосой, которую нужно было преодолеть: забор, заросли колючей проволоки, лабиринт узких траншей, ров с перекинутым через него бревном. Эти сооружения соединяла дорожка, усыпанная камнями и битым кирпичом, и Блейд мчался по ней, нагой, безоружный, с кровоточащими царапинами на боках и спине. Внезапно края рва разъехались в стороны, и он стал превращаться в пропасть с черными, лаково блестевшими стенками; пропасть угрожающе росла, расширялась, на дне ее вспучивался зеленоватый пузырь. Блейд понимал, что ему не преодолеть эту жуткую трещину. Он попытался остановиться, однако ноги сами несли его вперед, прямо к безголовой, безглазой, лоснящейся туше монстра, к гибели. Он вскрикнул от ярости, и, словно в ответ на этот гневный вопль, чья-то милосердная рука протянула ему меч. Поздно! Он уже падал в пропасть, и черные края провала над головой смыкались с мерзким чмокающим звуком. Наступила тьма.

С некоторым удивлением странник обнаружил, что еще жив. Монстр исчез; Блейд плыл сейчас в темноте, в сыроватом воздухе, под неумолчный монотонный рев, мерный и успокаивающий. Волны дремоты мягко покачивали его, подталкивая к берегам пробуждения, к свету нового дня, к тревогам, радостям и горю, что были отмерены ему в этом странствии. Он находился сейчас на зыбкой границе меж сном и явью, на том призрачном рубеже, когда разум готов расстаться с миром грез и обратиться к реальности. Он слышал рокот стремительного течения, плеск воды, потрескивание сушняка в костре, далекие птичьи вскрики.

И голоса! Два голоса: юношеский срывающийся тенорок и хриплый баритон зрелого мужчины.

— Анем са, кан’винасса дзу анем са, — повторял один голос. — Калхар наки дзу, кла анем са. Йама тарад виа анем са.

— Талса катор, Талса ас, Талса поранта дзу, нилат, — перечислял другой, более тонкий; потом интонация стала вопросительной: — Харад латран, харад дентра, кинтам?

— Анем са, — неохотно отозвался баритон.

Память Блейда словно зацепилась за три последних слова: кинтам — наставник, учитель, анем са — не знаю. Теперь звуки скользили мимо его сознания, зато он начал улавливать смысл. Он вдруг почувствовал, что накидка его пропиталась водой и влажным теплым компрессом облепила ноги и спину, ощутил твердость каменной стены за плечами и ватный звон в ушах. Затем откуда-то пришло понимание, что здесь звенит сам воздух, наполненный ревом и грохотом воды, которая заставляла резонировать своды пещеры; однако этот мерный рокот, оказывающий почти гипнотическое воздействие, странным образом не заглушал человеческой речи. Какое-то время Блейд механически прислушивался к негромкой беседе, отмечая знакомые слова и пытаясь вновь ускользнуть в дремотное забытье, но чужие голоса звучали все настойчивей, все яснее, и он окончательно проснулся.

— Он не дентра, наставник.