Резиновый бэби - [45]

Теперь мужчина переводит взгляд с парня на женщину.

– Мы не будем! Слышишь? Мы не будем! – Женщина смотрит на мужчину.

Он все еще напряжен.

– И ты ничего не будешь делать! Слышишь? И ты больше ничего не будешь делать! – Она почти не разжимает рта.

Мужчина хмурится, потом кивает, ищет что-то в кармане брюк, вытягивает под столом ноги.

Женщина берет с блюдца эклер и начинает есть улыбающимся ртом.

Парень, аккуратно расправив тоненькие белые провода, вставляет в уши малюсенькие наушники.

Мужчина, глядя на них, стягивает с правой ноги ботинок.

Подходит зареванная официантка, собирает грязную посуду, мятые салфетки, мотает головой, то ли прощаясь, то ли благодаря. Уходит на кухню.

Парень барабанит пальцами по столу.

Женщина разворачивает салфетку и долго вытирает шоколад с губ.

Мужчина, чуть приподняв ноги над полом, делает ступнями круговые движения. Сначала ногой в ботинке, потом той, что в носке. Блаженно вздыхает, отводит назад полные плечи.

И тут... В кафе... Совсем с другой стороны... Входит Матильда. Как ни в чем не бывало, весело и суетливо.

Первым делом забирает свою сумку у женщины, затем садится и достает помаду.

Парень смеется, женщина сначала сдерживается, но скоро тоже принимается хохотать.

И только мужчина опускает голову на ладони.

Матильда улыбается.

Впрочем, как всегда.

SUBLIMATION

– Когда я в очереди сидел – там у них радио орало, чтобы, наверное, не слышно было звук этот противный... Когда сверлят... Ну... Сначала там муть была про диких свиней в Белизе... Как писают твари метров эдак на десять... Потом тоже, в принципе, говно, ток-шоу, типа про экологическую катастрофу, но не в этом дело, там один пидор рассказывал сначала про точку кипения, потом про точку испарения... А потом про эту... Как ее... Ну, другую точку... Ну, вернее, в другом веществе, нет, точнее, при другой температуре там, или давлении вообще... Есть такая точка, когда твердое тело переходит в газообразное, минуя жидкость... Ну представь, кусок камня себе лежит, а потом сразу газ и ничего... Понял?.. И называется все это – сублимация...

Мойщик вытер руки о длинный белый фартук и, не закрывая рта, обернулся к человеку в черном костюме, который, казалось, совсем его не слушал.

– А зуб-то вылечили? – Человек в костюме залез в рукав, разогнул руку и чуть выдернул манжет белой рубашки.

– Зуб?.. Вылечили.

– Больно было?

– Больно.

– Нет, б..., я никогда не пойду.

– И по-английски это – sublimation, я в словаре посмотрел... Красиво, да? – Мойщик замолчал, но рот не закрыл, ополоснул последнюю тарелку, засунул ее в громадную посудомоечную машину и нажал кнопку «пуск».

Машина дернулась, замерла, и тут же по трубам в нее потекла вода.

– Послезавтра мне лететь... Жена ждет. Звонила вчера, спрашивала, купил туфли или нет...

– Да помню я! – Человек в костюме явно занервничал, и когда сверху позвали менеджера, с облегчением побежал туда.

Там, в зале, его ждала женщина с родинкой над губой, и как только он появился, она всем телом подалась к нему. Он, все еще поправляя рукав сорочки, отшатнулся. Женщина раздула ноздри и выдохнула:

– Это недопустимо...

Менеджер достал из кармана плоскую стальную зажигалку.

– Это не может так оставаться... Вы меня понимаете...

Менеджер испуганно улыбнулся.

– Я такой никогда не была... Это просто невозможно. – Она говорила негромко, но с нажимом на каждое слово.

– Вы можете объяснить мне, что произошло?

– Как вы не понимаете, если я вам говорю!

Менеджер несколько раз закрыл и открыл глаза.

– Вы хотите сказать, что до меня вам никто не говорил? – Женщина подняла брови.

– Я не очень понимаю...

– Господи, чего уж там не понять...

– Я...

– Нужно просто взять и поменять, я не хочу казаться навязчивой, упаси бог, но это же возмутительно, в самом деле... Я вошла и чуть не упала просто.

– Не упали?..

– Ну, это я иносказательно, я себя такой не видела! Это же пугает!

– Где?

– В туалете...

– В туалете что?

– Я чуть не упала, когда увидела! Нужно принять меры.

– Хорошо.

Он схватил за рукав пробегающего мимо мойщика в белом, но уже чуть мятом фартуке, и зашептал ему на ухо. Мойщик, не закрывая рта, развернулся и побежал в сторону туалетов.

– Не волнуйтесь, мы примем меры.

– Не поймите меня превратно, но это необходимо сделать, в конце концов, для репутации кафе. Это же унизительно, такое искажение... Я, конечно, не приняла это как оскорбление лично в мой адрес, но...

– Мы все сделаем... Пожалуйста, не волнуйтесь.

Тем временем мойщик с открытым ртом долго стучал в женский туалет, потом вошел туда, проверил все, вышел и на всякий случай заглянул в мужской. Там, у писсуаров, лицом к стене стоял грузный мужик и сосредоточенно писал. Мойщик проверил кабинки, толстяк обернулся на звук. У него было красное воспаленное лицо. Мойщик, вращая головой, осматривал помещение.

– Как вы похожи на одного моего друга! – Толстяк закончил и теперь застегивал штаны.

– Что вы сказали? – Мойщик умудрялся говорить, не закрывая рта в паузах между слов.

– Я сказал, что вы похожи на моего друга, только у вас акцент другой.

– А какой акцент у вашего друга?

– Австралийский. А волосы у вас точно как у его жены.