Резиновая крепость - [4]

Это было не очень хорошо. Девушку необходимо расслабить. Кругом в медляке покачивались пары — рядом был подсвеченный золотом, зеркальный круг, какая-то девица успела стянуть бюстик, на ее боках извивались подвижные голограммки-змеи, и похоже было, что и стринги скоро окажутся лишними… На подобное Мартин, конечно, не рассчитывал, но что им делать, если не брать «Улет»? Сидеть и разговаривать о выборах и курсах?

— А как ты насчет сенсомузыки? — спросил он. Сенсо давали в конце зала, он это знал.

Кими снова качнула головой.

— А это нужно? Давай посидим — просто так.

Потом добавила:

— Я не люблю сенсо, она заглушает просто музыку. Тебе не кажется, что мы давно уже питаемся жеванной пищей, пюре для младенцев? Раньше люди читали книги, слушали музыку, ходили в театр… Сейчас вместо книг — интерактивки. Тебе уже даже не просто картинки показывают, а самое примитивное действие, где от тебя требуются односложные ответы. Вместо музыки — сенсо, не надо вслушиваться, чувствовать, сенсо ведь буквально вбивает в тебя чувства, которые нужны автору. Не остается места для собственных ассоциаций… Извини, — она осеклась, — я слишком длинно говорю. Я заметила.

— Да нет, ничего, — Мартин усмехнулся. Похоже, его планы на вечер летели к чертям. Но в конце концов, ладно — не жили богато, не стоит начинать. Ну не будет у него секса. Но поболтать можно.

— А думаешь, человеку нужно напрягаться? Читать этого… Лео Толстого?

— А ты читал? Я — да. И ты знаешь, это очень интересно. Сначала надо вчитаться, а потом… Там увлекательно все, про людей — сейчас такого не напишут.

— Ну ты даешь, — Мартин поболтал остатки виски в стакане, — первый раз вижу человека, который на самом деле читал Толстого.

— Я много чего еще читала. Вот Мелвилла, к примеру, тоже. Мы сидим с тобой в этом кафе, а я думаю про настоящего Моби Дика…

— А что, и книга такая есть?

— Есть. Это был такой кит… Но впрочем, неважно. Я хочу сказать, что не обязательно нужно разжевывать все это до состояния детской кашицы — мне это уже давно невкусно. Когда сенсомузыка вбивает в тебя чувства — они ведь не настоящие. Ну фильмы бывают очень хорошие… но редко.

— Но послушай, — перебил Мартин, — вот человек пришел с работы. Он устал. Ему же хочется отдохнуть. Отдохнуть, понимаешь, а не напрягать мозги снова…

— Можно подумать, на работе большинство напрягает мозги, — проворчала Кими.

— Все равно тяжело на работе. Дома хочется расслабиться. Пусть будет кашица, лишь бы не напрягать ничего.

— А ты где работаешь? Волонтеришь?

— Да, конечно, часы набираю. Я персонал-оператор. Самое распространенное. На фирме «Кэндлс».

— Понятно, — сказала Кими.

Все-таки слишком умная, уныло подумал Мартин. Ну что мне так не везет?

— А ты волонтеришь?

— Сейчас нет. Раньше… на пищефабрике работала.

— Серьезно? В Тасмании?

— Я жила именно там.

— Прямо руками, что ли?

— Ну как руками? Да, в какой-то мере. Я выращивала томаты, потом злаковые. Это интересно, работа творческая, мне нравилось. Но мы и работали всего две смены в неделю, двенадцать часов.

Странно, подумал Мартин. Он представил свой цех, Кими на одном из этих сборочных мест. Неизвестно, как работают на пищефабриках, там же двигаться надо, но тоже наверняка сплошная автоматика. Мысль о том, что придется обвешаться всеми этими поясами, браслетами, да еще катетер поставить, Мартина пугала. Она всех пугала. Нормальный человек на такое место не пойдет, это уж совсем отбросы работают. Но кто знает, что там у них в Тасмании… Работа творческая, ничего себе.

— Ой, смотри! — завопила Кими и бросилась к стене. Огромная белая акула почти ткнулась в стекло. Развернулась и заскользила мимо, равнодушно глядя маленьким узким глазом.

— Что является коренным преимуществом нашей демократии? — спросила Фулхэд.

Замигал значок у лица Джейсона Паркера — Джейсон был в классе Мартина одним из лучших, готовился к серьезной карьере.

— Коренное преимущество демократии — участие каждого члена общества в управлении страной! Все граждане Индепенденс равны! Голос каждого может быть услышан, — Джейсон вещал, будто на собрании.

— Совершенно верно, — преподавательница просияла. — У кого есть дополнения, возражения?

Две девочки что-то еще пропищали об идентичности и инклюзивности. Третьей оказалась Кими.

— У меня возражение, — произнесла она громко. — Далеко не каждый член общества может быть услышан. Например, мигранты лишены права голоса.

— Но ведь они не имеют гражданства Индепенденс… ведь это естественно…

Кими не дала себя прервать.

— Можно мне продолжить? Кроме того, что вообще дает голосование раз в четыре года за людей, которых мы не знаем? Существуют другие модели демократии. И разве у нас есть настоящий выбор? В Индепенденс четыре крупные партии и восемнадцать мелких. Какая из них действительно защищает интересы, например, работников промышленности? Интересы бедных? Социальщиков? У власти находятся разные партии, а пособия только понижаются, зарплаты почти равны пособиям, социальщиков все больше заставляют работать… заключенных в тюрьмах все больше, и законы все ужесточаются…

Фулхэд уже покрылась красными пятнами. Кажется, овладела собой наконец.