Резидент - [2]

Двухэтажное здание, исполненное в стиле ренессанс, для удобства пассажиров, возвели в самом центре огромного города. Оно должно было органично вписаться в архитектуру всего района. Задача оказалась выполнимой, и на площади Восстания появилось украшенное невысокими круглыми колоннами здание Московского вокзала. Окна выполнены в венецианском стиле, а в центре постройки — башня с часами, напоминающая каланчу и указывающая направление главного входа в здание. Рельефы залов Московского вокзала были оформлены в середине подходившего к концу столетия.

Проходя через здание, я интуитивно почувствовал, что за мной кто-то наблюдает. Эта особенность выработалась у меня многолетней практикой, следствием чего, я всегда безошибочно угадывал, когда за мной начинается слежка. Поэтому, чтобы убедиться в правдивости своих ощущений я стал наблюдать, пытаясь вычислить своего того, кто так заинтересовался моей скромной персоной. Как же просто стало определять преследователей. Не прошло и двух минут, как я обратил внимание на человека среднего роста, достаточно плотного телосложения. Одетый в серый костюме, поверьте, он занимался чем угодно, но только не ожиданием своего рейса. В общем, незнакомец, так мало походил на скромного пассажира, что невольно пробудил к себе мой интерес.

Что же это было такое? Меня контролируют свои, либо же информация — как в последнее время часто бывало — проскочила во вражеский стан, и теперь не мы ведем в счете, а они. Не желая мучиться тупыми сомнениями, я, по своей устоявшейся жизненной позиции: всегда быть в курсе всего и везде, решил заманить «свою тень» в укромное место и потолковать с ним там по душам, таким образом «расставив все по места».

С этой целью я стал продвигаться по площади Восстания, направляясь к станции метро «Маяковская». Как я и предполагал, «хвост» неизменно увязался за мной. Он, конечно же, вел себя профессионально, но обмануть такого бывалого агента спецслужб, каким изволил быть я, было достаточно трудновато.

Зайдя внутрь здания, я подошел к сотруднице метрополитена, контролирующей процесс прохождения пассажиров через турникет, поздоровался и обратился к ней с самым обыкновенным вопросом:

— А, что, можно ли мне пройти на станцию не совершая оплаты, ведь наверное от одного безбилетника ничего не изменится и бюджет города не оскудеет?

При этом «краем глаза» я следил за своим преследователем.

— Много вас тут таких ходит, — ответила невольная собеседница, — бесплатный проход разрешен только служащим государственных структур и депутатам. Но вы же не депутат?

Интересующий меня персонаж остановился возле информационного стенда и стал внимательно его изучать. Я же в продолжение разговора предположил:

— Да, конечно, на депутата я похож мало, но может быть я являюсь сотрудником силовых ведомств?

— В таком случае предъявите служебное удостоверение.

Я конечно же мог показать ей Федеральные корочки, но в мои планы входило не это. Цель была достигнута, я убедился и отчетливо теперь понимал, что у меня появился клиент на аудиенцию. Поэтому, не желая продолжать более бесполезный разговор, я вынул из кармана припасенный заранее жетон, вставил его — куда положено было вставлять — и беспрепятственно проследовал через турникет.

Спустившись вниз, я прошел вдоль перрона и, покинув пределы станции, стал углубляться внутрь тоннеля по ходу движения поезда. Пройдя метров двести, я заметил служебную дверь, запертую на одну личину. С натренированной ловкостью, с помощью имевшейся при мне всегда удобной отмычки, я отомкнул запор и зашел внутрь комнаты, оказавшейся хранилищем уборочного инвентаря и других необходимых для поддержания чистоты принадлежностей. Размеры помещения были достаточными, чтобы спокойно и рассудительно побеседовать с моим преследователем и обстоятельно выяснить у него мотивы, побудившие его оказывать мне столь пристальное внимание, а главное, уяснить на чьей стороне он работает. Все эти вопросы настолько занимали меня, что прислонив к двери ухо я стал ождать, когда же мимо пройдет прицепившийся «хвост». Я намеревался в этот же момент распахнуть дверь, резко втащить его внутрь, а уж в дальнейшем подробно и обстоятельно обо всем его расспросить. Как я умел это делать, стоит рассказать особо.

Мои методы ведения допросов отличались своей эффективностью. Я сначала всегда предлагал оппоненту излить душу и облегчить ее чистосердечным признанием, сделав это добровольно без каких-либо принуждений, словно на исповеди. Естественно, все наши представители преступного мира были настолько набожными, что считали себя воистину ангелами, спустившимися с небес, что само по себе полностью исключало наличие в их светлых душах, даже намек на отягчение ее каким-либо грехом. Поэтому всегда приходилось доказывать обратное, делать людям больно, а иногда, даже, и очень больно, после чего непременно они вспоминали, что оказывается не до такой степени все они не запятнаны и не безгрешны.

Однако минуты тянулись, но мимо двери никто не проходил. Это начинало меня раздражать, я никак не мог взять в толк причину такого непонятного мне тактического хода. Я уже стал догадываться, что меня перехитрили, и вслух, для себя, произнес: