Режим гения. Распорядок дня великих людей - [14]

Вопреки легенде Хемингуэй не начинал рабочий день с заточки 20 карандашей «номер два». «По-моему, у меня и не было никогда 20 карандашей одновременно», – говорил он в том же интервью. У него имелись другие своеобразные рабочие привычки: писал он стоя, уткнувшись в доходившую ему до груди книжную полку, на которой громоздилась печатная машинка, а поверх нее – деревянная доска для чтения. Поначалу он писал карандашом на тонких листах бумаги для печати, которые клал наискось на доску для чтения. Когда работа шла хорошо, Хемингуэй снимал доску и открывал печатную машинку. Он строил график ежедневной «выдачи» – сколько слов он успел написать. Это, он полагал, нужно, «чтобы не обманывать самого себя». Если же работа не шла, он часто бросал литературный труд и принимался за письма. Это давало ему желанную передышку от «ужасной ответственности писать» или, как он порой каламбурил, от «ответственности ужасно писать».

Генри Миллер (1891–1980)

[41]

В начале своей писательской карьеры Миллер часто работал с полуночи до рассвета, покуда не осознал, что на самом деле он «жаворонок». В Париже он сдвинул рабочие часы: работал от завтрака до обеда, после обеда дремал и снова работал весь вечер, иногда уходя в ночь. С годами он пришел к выводу, что послеполуденная работа бесполезна и даже идет во вред. Интервьюеру он в эту пору заявил: «Нельзя вычерпывать колодец до дна, понимаете? Я считаю правильным отрываться от печатной машинки, уходить от нее, пока в голове еще что-то остается».

Ему хватало для работы двух-трех утренних часов, но при этом он настаивал на необходимости соблюдать режим и поддерживать постоянный ритм творчества. «Чтобы сохранить эти моменты истинного озарения, требуется строгая дисциплина, нужно дисциплинировать всю свою жизнь», – говорил он.

Фрэнсис Скотт Фицджеральд (1896–1940)

В начале своей писательской карьеры Фицджеральд отличался замечательной самодисциплиной. В 1917 г. он поступил на военную службу и был направлен в тренировочный лагерь в Форт-Ливенуорт, где недоучившийся в Принстоне студент едва 21 года от роду ухитрился за три месяца написать роман длиной в 120 000 слов. Писал он вечерами, в часы, отведенные для занятий, пряча клочки бумаги за томом «Проблемы пехоты». Когда же его обман разоблачили, Фицджеральд стал трудиться по выходным дням, писал в офицерском клубе с часу дня до полуночи по субботам и с шести утра до шести вечера по воскресеньям. В начале 1918-го он выслал издателю рукопись, которая после серьезной правки превратилась в роман «По эту сторону рая».

Однако, отслужив, Фицджеральд уже не мог строго придерживаться определенного распорядка дня. В 1925 г. в Париже он вставал не раньше 11.00, а за работу садился около 17.00, трудясь с перерывами до 3.30 – это когда он работал, ибо по большей части он проводил ночь, шляясь по барам вместе со своей женой Зельдой. Писал он «приступами», в недолгие часы повышенной активности и сосредоточенности, когда ему удавалось за раз набросать 7000 или 8000 слов. Этот метод годился для рассказов, которые Фицджеральд предпочитал писать одним махом.

«Рассказы лучше всего одолевать одним прыжком или, самые длинные, тремя, – пояснил он однажды. – Трехпрыжковые пишутся три дня подряд, потом денек-другой на правку – и вперед».

С романами дело обстояло сложнее – особенно потому, что Фицджеральд все более полагался на спиртное как на источник творческой энергии. Он предпочитал неразбавленный джин, который действует почти мгновенно и к тому же, как он полагал, не оставляет запаха перегара. Работая над романом «Ночь нежна», Фицджеральд пытался хотя бы несколько часов в день трудиться на трезвую голову, но у него регулярно случались запои, и позднее он признавался издателю, что алкоголь сделался помехой творчеству. «Мне становилось все яснее, что точное выстраивание длинной повести, а также тонкое восприятие и суждение во время редактирования не совместимы с выпивкой», – писал он.

Уильям Фолкнер (1897–1962)

Лучше всего Фолкнеру работалось по утрам, хотя он несколько раз в течение жизни менял расписание, приспосабливаясь к обстоятельствам. Роман «Когда я умирала» он писал вечерами перед выходом на ночную смену (Фолкнер работал наблюдателем на университетской электростанции). Такой вечерне-ночной распорядок дня его тоже вполне устраивал: по утрам он на несколько часов ложился поспать, все утро писал, по дороге на работу заходил к матери на чашку кофе и периодически задремывал во время своей не слишком-то тяжелой смены.

Так обстояло дело в 1929 г. Летом 1930-го Фолкнеры приобрели большую полуразвалившуюся усадьбу, и Уильям бросил работу, чтобы заняться ремонтом дома. Теперь он вставал рано, завтракал и на все утро усаживался за письменный стол. (Он любил работать в библиотеке, а поскольку в этой комнате отсутствовал замок, он снимал с двери ручку и прихватывал ее с собой). После полуденной трапезы он принимался за ремонт дома, затем выходил на прогулку или ездил верхом, осматривая свои «владения». По вечерам Фолкнер с супругой отдыхал на веранде в обществе бутылки виски. Что касается распространенного мнения, будто Фолкнер пил и во время работы, доказательствами этого мы не располагаем. Кое-кто из его друзей и знакомых подтверждает такую его привычку, но дочь ее решительно отрицает, настаивая, что отец «всегда писал трезвым, а напивался потом». Так или иначе, он вроде бы не нуждался в дополнительном стимуле для творчества.