Резерв высоты - [61]

Указав на недостатки в боевой работе полка, генерал обрисовал обстановку на участке фронта, сказал несколько добрых слов в адрес личного состава и под горячие аплодисменты вручил два ордена — Богданову и Базарову. Третий орден он передал командиру полка, пояснив:

— Будем надеяться, что вернется сержант Фадеев. У меня данных, что он погиб, нет. Место падения самолета обнаружено в плавнях юго-западнее Ростова, следов гибели летчика нет.

Не успел самолет командующего оторваться от земли, как все бросились поздравлять награжденных. Это были первые награды, полученные летчиками полка с начала войны.

Свой первый орден, Красную Звезду, Богданов получил в сороковом году. А сейчас на его груди засверкал новенький орден боевого Красного Знамени символ воинского мужества и отваги. Капитан был счастлив. Командир полка и комиссар тоже поздравили награжденных, пожелали им успехов и повели откровенный, принципиальный разговор с остальными авиаторами. Речь шла все о том же: как лучше воевать, как лучше и с наименьшими потерями выполнять боевые задания сохранять личный состав, боевую технику.

— Поступления новых самолетов в ближайшее время не ожидается, предупредил летчиков комиссар, — как зеницу ока берегите то, что есть!

После митинга люди с удвоенной энергией занялись своими делами. Только Овечкин и Гончаров ходили от самолета к самолету как неприкаянные.

— Да, Вася, был бы наш командир жив, он бы не допустил, чтобы у нас отобрали самолеты! А то ходим, как бесхозные кутята, — сказал в сердцах Гончаров.

Совсем грустные, летчики подошли к пригорюнившемуся механику самолета Анатолия, здесь же оказался и техник звена Иван Карпович Шилов. Он был старшим по возрасту, слышал в полку деловым человеком, мудрым советчиком и хорошим товарищем. Утрату командира он переживал особенно тяжело, но крепился, не подавал вида и подбадривал молодежь.

— Чего загрустили? Не горюйте, «безлошадниками» оказались не по своей вине. А то, что начальство у вас самолеты забрало, не беда. Им ведь надо на чем-то перелетать на новое место. Не трястись же комиссару полка и комэску в полуторке. Когда на задание нужно будет лететь, найдутся для вас самолеты.

— Иван Карпович, война-то идет, люди воюют, а мы сидим, — сказали в один голос Гончаров и Овечкин.

— Тезка, войны нам хватит по горло, — Иван Карпович точным движением правой руки показал ниже подбородка. — Подумай, где мы находимся? А где нам должно быть?

— На границе, — ответил Гончаров.

— Нет, Ваня, дальше — в Берлине!

— Ну, хватил, Карпович! — улыбнулся Гончаров.

— Не ну, а такова наша миссия! — убежденно сказал Шилов.

— Об этом я что-то не слышал от комиссара, — не сдавался Ваня.

— Придет время — услышишь и меня вспомнишь. Я от самой границы меряю расстояние. Половину пути на собственных ножках протопал.

Вася Овечкин взглянул на «ножки», обутые в сапоги сорок пятого размера, и улыбнулся.

— Иван Карпович, а расскажите, как для вас началась война, — попросил Гончаров.

— Война… Война разразилась неожиданно и страшно, — медленно заговорил Шилов. — Суматоха поднялась ой-ей-ей! Летчики ринулись в воздух, немцев им навстречу — целые тучи. И пошла такая кутерьма, не приведи господь!

Он не успел закончить фразу, как раздалась команда: «По самолетам!»

Полк поднялся в воздух. На земле остался лишь самолет Гончарова, «хозяином» которого сейчас считался комиссар.

— Видишь, тезка, твой самолет стоит? Иди попроси, — подтолкнул Иван Карпович молодого летчика.

Ваня быстро побежал к комиссару.

— Товарищ батальонный комиссар, разрешите взлететь в воздух! На задание, вместе со всеми!

— Займитесь-ка лучше оформлением боевого листка о вылете полка по боевой тревоге.

Товарищи по звену расхохотались от души.

— Ну и «договорился» наш Ваня!

Полк улетел, оставшиеся на земле устремили взоры на запад, строя различные прогнозы. Прошло не более тридцати минут, как с разных сторон стали появляться первые «ласточки»: кто на бреющем, кто на высоте круга, на барахлящем моторе. Первый вышел на посадку и, не выпуская шасси, плюхнулся на «живот», немного прополз и замер. Самолет оказался настолько растерзанным, что еле дотянул до аэродрома. Все удивлялись, как и почему он не загорелся? Окружившие самолет летчики-«безлошадники» и техники на все лады превозносили достоинства дельтодревесины: ЛаГГ-3 от снарядов разрушался, но горел редко.

Постепенно по одному и мелкими группами возвратились остальные. Потом, как всегда, состоялся разбор воздушного боя. Разговор был тяжелый, Давыдов в сердцах высказывался очень резко.

— Вылетело одиннадцать летчиков, возвратились восемь, один на пузе приполз, один погиб, третьего до сих пор нет, и самое обидное — никто не видел, что с ним случилось…

5

…Его тянуло вниз, и вскоре Фадеев почувствовал, как что-то тягучее стало обволакивать ноги. Он попробовал рвануться вверх — тщетно, еще раз не получается. Неужели конец?

Снова и снова пытался Анатолий высвободиться из цепких объятий тины, но безуспешно. Вспомнил о парашюте — отстегнул ремни. Собственная беспомощность бесила его. Он задыхался, в висках гулко стучало.

Фадеев рванулся из последних сил, каким-то чудом оказался на поверхности и судорожно глотнул воздух, снова погрузился в воду, тут же вынырнул и схватился руками за какие-то водоросли. Они-то и стали его опорой. Анатолий повернулся на спину, тихо откашлялся и начал осматриваться вокруг. Почти перед глазами качались стройные стебли камыша, скрепленные у основания тонким льдом. Значит, это должна быть излучина Дона, где-то, юго-западнее Ростова…