Резьба по Идеалу - [12]

Да что там Украина! Что там, в конце концов, СССР! На оселке неадекватной истории калечатся державы и помощнее.

Хотелось бы, конечно, для разнообразия не говорить об Америке, да не выходит. У нас с Америкой вообще очень странные отношения. Как будто мы с нею друг друга на социалистическое соревнование вызвали: кто лучше умеет наступать на грабли. Пока, скажем, мы сидим угрюмо в своём углу, дуемся на весь свет и потираем очередную шишку (Россия сосредотачивается), выбегает Америка: вы не умеете правильно наступать на грабли! Вот мы вас сейчас научим, как надо. Смотрите все! Оп! Ну, естественно, бум по лбу. Тут, очухавшись, чёртиком из коробки выпрыгиваем мы: нет, это вы не умеете правильно наступать на грабли. Потому что у вас капитализм! Кто, скажите на милость, может при капитализме правильно наступать на грабли? Вот смотрите, как надо. Опа! Бум по лбу! Америка же, пока мы совершали, как говорят спортсмены, очередной подход к снаряду, как раз успела сосредоточиться и с новыми силами направляется к тем же граблям. Нет, вы не умеете, потому что у вас социализм. Вот мы вам сейчас покажем, как правильно, ведь у нас капитализм. Хрясь! Тут гордо выступаем мы: нет, вы не умеете правильно, только мы умеем, ведь у нас православие! Смотрите, учитесь! Хрясь! Трём шишку, сосредотачиваемся. Царственным шагом, точно «Оскара» получать, к граблям направляются они: нет, вы не умеете, умеем только мы, потому что у вас заскорузлое православие, а у нас больше всего лауреатов Нобелевских премий, у нас самый мощный интеллектуальный ресурс на планете. А ну, смотрите! Хрясь…

Никто, кроме нас двоих, в этот хоровод не лезет. Сколько ещё циклов понадобится — один Бог ведает. Хотелось бы надеяться, что у наших на этот раз ума хватит не идти на следующий заход…

Но, впрочем, сейчас мы не о физкультуре, а об истории.

Поэтому начнём от Адама.

Одним из краеугольных камней христианства является комплекс ощущений, переживаний, образов, идей, связанных с понятием избранного народа. Это даже не устойчивый блок, больше. Это архетип христианской культуры.

Возник он как религия одного-единственного племени, постоянно зажатого между тогдашними сверхдержавами Средиземноморья. Именно нескончаемая этническая сдавленность, прессинг постоянной угрозы изначально лишили эту великую религию всякого шанса стать мировой, интернациональной. Это была религия постоянно опасающегося, постоянно мобилизованного, замкнутого на себя этнического меньшинства. После рассеяния — географически разобщённого, но тем более единого духовно.

Идеей богоизбранного народа европейская цивилизация поражена оказалась со времён Ветхого Завета, то есть изначально. Врождённый вывих. Новый Завет вроде бы преодолел племенную ограниченность, но двойственность так и осталась: с одной стороны, несть ни эллина, ни иудея, а с другой-хоть ты тресни, а лет май пипл гоу.

И сами христиане, оторвавшись от иудаизма, в свою очередь ощутили избранным народом себя — избранным пусть не по крови, но по вере. «Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня. Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах: так гнали и пророков, бывших прежде вас. Вы — соль земли. Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь её солёною? Она уже ни к чему негодна, как разве выбросить её вон на попрание людям. Вы — свет мира. Не может укрыться город, стоящий на верху горы» (Матф.5:11–14).

Скромностью тут и не пахнет, но при чём тут скромность, когда речь идёт о выборе единственно верного пути среди множества неверных?

С тех пор в христианском регионе мира концепция избранного народа стала эмоциональной и идейной опорой всякого гонимого меньшинства. Её как переходящее красное знамя передавали друг другу все вновь нарождающиеся активные группы. Почти всякая кучка еретиков ощущала себя избранным народом, даже когда по ритуалам своим должна была плевать на крест. Протестанты ощущали себя избранным народом, маленьким, слабым среди Голиафов католицизма, но тем, за которым истина и, значит, будущее.

А когда люди начали объединяться не только по конфессиям, шаблон избранного народа стал опорой, духовным мечом и духовным щитом всякого светского меньшинства, которое ощущало себя светочем мира. Учёные в средневековой Европе, кто осознанно, кто чисто на эмоциональном уровне, ощущали себя избранным народом. Интеллигенция в СССР, несомненно, ощущала себя избранным народом среди тупых, безмозглых, не знающих и не желающих познавать истину язычников — это видно, скажем, из профессорских повестей Стругацких и особенно из их же «Гадких лебедей».

Словом, всякое новое, только что народившееся, ещё слабое, но чувствующее себя на подъёме, чтобы не погибнуть, не сломаться внутренне, чтобы опознавать в хаосе чуждого мира немногочисленных своих, становилось избранным народом. Это давало силы. Позволяло выстоять. Открывало новорождённым маргиналам реальный путь к развитию и будущему могуществу. Давало право не сокрушённо, но гордо противопоставить себя большинству и прибегать в борьбе с ним к любым, даже самым бесчестным средствам — понятие чести или справедливости для избранного народа лишь звук пустой, ибо перед собой он честен всегда, а остальные не в счёт. По примеру Давида: вместо заявленного честного единоборства засветить без предупреждения булдыганом с безопасной дистанции — и вот вам искомая победа, вот вам повод для гордости на тысячи лет. Программа СОИ ветхозаветных времён.