Рейс - [9]
Надежда еле заметно перекрестилась, вытерла губы обратной стороной ладони и начала с любовью надевать ему на ноги толстые носки из шерсти «горных козлов», которые связала в деревне ее сестра-рукодельница.
Через некоторое время после того, как традиционный массаж был привычным образом завершен, Книжник пришел в себя, встал, облачился в широкий и длинный до пят махровый халат, затянул туго пояс и, не сказав Надежде ни слова, направился к двери. Раскрасневшаяся домоправительница, не глядя на него, уже стояла на четвереньках с тряпкой в руке и подтирала мокрый кафельный пол возле бассейна и хот-таба.
— Откуда в нем только силы берутся? — шепотом вымолвила она сама себе с улыбкой. — Иссох ведь весь, батюшки мои. После смерти сыночка-то любимого. Как сам еще живой?.. — улыбка съехала с ее лица, и женщина заплакала в голос.
Поздний ребенок, единственный сын Книжника, тридцатитрехлетний Сашенька, юрист по образованию, которое включало в себя и Гарвардскую школу экономики, вернулся, против воли отца, из Америки семь лет назад и стал при родителе кем-то вроде консильери в их теперь уже общем семейном бизнесе. «Папа, я не хочу, чтобы ты провел остаток жизни в русском Алькатрасе», — сказал он как-то полушутя, оправдывая свое решение.
И действительно, после Сашиного возвращения пребывание Книжника на свободе явно, как он сам порой шутил, затянулось, несмотря на усиливавшийся ото дня ко дню ментовский и особенно чекистский беспредел. Книжник был совсем не в восторге от новой власти. «“Кум” должен в лагере банковать, а не в стране», — однажды чересчур откровенно высказался он на одной большой сходке год назад. За этот год шесть из двенадцати титулованных воров, ее участников, уже отправились на нары или насильно в мир иной. Еще четырем пришлось срочно рвануть за «бугор». Книжник же называл себя «последним из могикан». Фенимора Купера он еще на второй ходке, когда у него только проснулась страсть к чтиву, прочел от корки до корки.
Переодевшись из халата в новенький темно-синий «Адидас» без пузырей на коленях, старик устроился в своем офисе под двумя натюрмортами Сезанна (он до сих пор не вполне был уверен, что это оригиналы, а не подделки, удивляясь про себя, как можно «так хреново рисовать такими погаными красками» и отчего это приличные неглупые люди отваливают за такую мазню такие бабки) и включил телевизор. В новостях традиционно показывали очередную артиллерийскую перестрелку на Донбассе.
— Какое, на хер, фашистское кольцо? — в сердцах бросил он невидимому голосу, бубнящему из ящика про «фашистское кольцо окружения», неуклонно сжимавшееся вокруг «города-героя Донецка». — Уроды, совсем края потеряли! Куда лезут? Ну как можно с голой жопой воевать! Даже с Хохляндией! Дебилы, б…дь, кумовские!
В этот момент запиликал вайбер. Арчик из солнечного Лос-Анджелеса подтверждал последние сведения. Выключив телевизор и надев очки, Книжник одним указательным пальцем, путаясь, настучал ответное сообщение: «Товар нужен свжм. Не портите его. Смныч все объяснт. Верю в тебя, брат. Ты стрика не подведешь. Привет маме. Поцелуй девшку от меня». Исправлять не стал — и так поймут.
— Сука ментовская, ну вот и нашел я тебя на краю земли, — вполголоса, но твердо, как приговор, произнес Книжник. — Наконец-то срисовали тебя, голубок красноперый. За общак, само собой, ответишь по полной. А за Сашу, падаль, я тебе сам лично горло грызть буду, мусор!
Книжник встал, посмотрел на часы, налил себе стаканчик «Эвиан» комнатной температуры. Не снимая очков, открыл шкафчик бюро над столом, достал жестяную коробку из-под леденцов, извлек оттуда таблетку престариума 5 мг — от давления, таблетку кордарона 200 мг — от сердечной аритмии, таблетку амоксиклава 625 мг — от обостренной простаты, две таблетки линекса — от дисбактериоза, и таблетку сиалиса 5 мг — чтоб, как говорится, «и хер стоял, и деньги были». Все это «счастье» он проглотил одной пригоршней и запил большими глотками воды.
Включив настольную лампу, Книжник уселся поудобнее в кресло, открыл книгу своего любимого писателя из новых, некоего Феликса Озорного, и начал читать с заложенного места, шевеля губами, почти вслух:
«Ефросинья налила Наташе еще чаю и поведала еще одну страшную историю:
— Мы с мужем снимали дачу — ну, не дачу, чердак в большом загородном доме, километров восемьдесят от Москвы. У хозяев жила кошка. Ей было одиннадцать лет, и она никогда не рожала. А тут вдруг родила. Трое котяток мертвыми вышли, а один — живой. И маленькая дочка хозяев стала реветь и упрашивать родителей оставить котеночка с ними жить. В конце концов хозяин сказал: “Ладно, котенка оставим, но тогда от кошки избавимся — двух кошек мне в доме не надо”. Ну, слово хозяина — закон, и жена хозяина попросила нас — а мы как раз уже съезжали — взять с собой в машину кошку и где-нибудь по дороге ее… того. Ну, оставить. И я (будь я проклята!) согласилась.
Сорок километров кошка лежала на заднем сиденье — не дергалась, не трепыхалась, — и просто выла. Жуткий звук. И через сорок километров я уже не могла выдержать, сказала мужу: “Остановись”. Он тормознул, я взяла кошку (она не дергалась, не сопротивлялась), вынесла ее на обочину и аккуратно уложила в траву. Как уложила — так она и оставалась лежать и только продолжала
Сергей Лойко, аккредитованный в Ираке «Новой газетой», стал одним из самых заметных журналистов, описывавших операцию «Шок и трепет». Его багдадские репортажи кроме «Новой газеты» публиковались в «Лос-Анджелес Таймс», звучали в эфире «Эха Москвы», перепечатывались крупнейшими мировыми изданиями.«Новая газета» выдвигает Сергея Лойко на премию Союза журналистов России за 2003 год.
В сборник "Ковчег Лит" вошли произведения выпускников, студентов и сотрудников Литературного института имени А. М. Горького. Опыт и мастерство за одной партой с талантливой молодостью. Размеренное, классическое повествование сменяется неожиданными оборотами и рваным синтаксисом. Такой разный язык, но такой один. Наш, русский, живой. Журнал заполнен, группа набрана, список составлен. И не столь важно, на каком ты курсе, главное, что курс — верный… Авторы: В. Лебедева, О. Лисковая, Е. Мамонтов, И. Оснач, Е.
Книга «Подарок принцессе. Рождественские истории» из тех у Людмилы Петрушевской, которые были написаны в ожидании счастья. Ее примером, ее любимым писателем детства был Чарльз Диккенс, автор трогательной повести «Сверчок на печи». Вся старая Москва тогда ходила на этот мхатовский спектакль с великими актерами, чтобы в финале пролить слезы счастья. Собственно, и истории в данной книге — не будем этого скрывать — написаны с такой же целью. Так хочется радости, так хочется справедливости, награды для обыкновенных людей — и даже для небогатых и не слишком счастливых принцесс, художниц и вообще будущих невест.
Либби Миллер всегда была убежденной оптимисткой, но когда на нее свалились сразу две сокрушительные новости за день, ее вера в светлое будущее оказалась существенно подорвана. Любимый муж с сожалением заявил, что их браку скоро придет конец, а опытный врач – с еще большим сожалением, – что и жить ей, возможно, осталось не так долго. В состоянии аффекта Либби продает свой дом в Чикаго и летит в тропики, к океану, где снимает коттедж на берегу, чтобы обдумать свою жизнь и торжественно с ней попрощаться. Однако оказалось, что это только начало.
Давно забытый король даровал своей возлюбленной огромный замок, Кипсейк, и уехал, чтобы никогда не вернуться. Несмотря на чудесных бабочек, обитающих в саду, Кипсейк стал ее проклятием. Ведь королева умирала от тоски и одиночества внутри огромного каменного монстра. Она замуровала себя в старой часовне, не сумев вынести разлуки с любимым. Такую сказку Нина Парр читала в детстве. Из-за бабочек погиб ее собственный отец, знаменитый энтомолог. Она никогда не видела его до того, как он воскрес, оказавшись на пороге ее дома.
«Сто лет минус пять» отметил в 2019 году журнал «Октябрь», и под таким названием выходит номер стихов и прозы ведущих современных авторов – изысканная антология малой формы. Сколько копий сломано в спорах о том, что такое современный роман. Но вот весомый повод поломать голову над тайной современного рассказа, который на поверку оказывается перформансом, поэмой, былью, ворожбой, поступком, исповедью современности, вмещающими жизнь в объеме романа. Перед вами коллекция визитных карточек писателей, получивших широкое признание и в то же время постоянно умеющих удивить новым поворотом творчества.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.