Рейнеке-лис - [28]

Именно в Рим, постараюсь и вам оказаться полезным.

Хитрый маневр проведу я. Конечно, не дам вас в обиду!

Я, как писец у епископа, смыслю в делах: настоятель

В Рим затребован будет, а там я уж с ним потягаюсь.

Дядюшка, знайте: за дело берясь, я веду его верно.

Я уж добьюсь, чтобы с вас отлучение сняли, и лично

Постановленье доставлю вам, в пику всем недругам вашим:

Денежки их и труды — все пущено будет на ветер!

Римские мне ведь известны порядки: я знаю, что делать

Или не делать там… Дядя мой в Риме живет, некий Симон[45], —

Личность в почете и в силе, заступник даятелей щедрых.

Некий там есть Плутонайд, есть доктор Грабастай, а также

Носкудаветер, Неуповайтес — я в дружбе со всеми.

Деньги послал я вперед — это вес придает вам заране:

Все они там говорить о судебных формальностях любят,

А на уме только деньги. И как бы там ни было дело

Шатко и криво, оно выправляется доброю мздою.

Выложил денежки — прав. А если их мало, то сразу

Двери захлопнутся… Значит, сидите спокойненько дома,

Дело я ваше беру на себя — и распутаю узел.

Вы ко двору направляйтесь, к супруге моей, к Рюкенау,

Там обратитесь: благоволят к ней король-государь наш

И королева. Она обладает недюжинной сметкой,

Редкая умница и за друзей очень частый ходатай.

Много там нашей родни. Правота не всегда выручает.

Вы при жене моей двух сестер ее также найдете,

Трех моих деток и собственных родичей ваших немало,

Очень охотно готовых служить вам во всякое время.

Если же вам в правосудье откажут, увидите вскоре,

Что я сделать могу. Если вас притеснят — сообщите.

Все государство: король, все мужчины, все женщины, дети —

Все отлученью подвергнутся. Я запрещу интердиктом

Петь им в церквах и все требы справлять: венчанья, крестины

И погребенья, и всё[46]! Вы, дядюшка, не унывайте!

Папа совсем уже стар и в дела не вникает, и мало

Кто с ним считается там, а фактически всем Ватиканом

Вертит теперь кардинал Ненасытус — мужчина в расцвете,

Крепкий, горячий, решительный. С дамой одной, мне знакомой,

Он в отношеньях интимных. Дама подсунет бумагу —

И, как всегда, безотказно добьется всего, что ей нужно.

Письмоводитель его Иоганнес Пристрастман — ценитель

Старых и новых монет. Дворецкий папы с ним дружит,

Некий Шпионглаз. Нотариус там Путелькрутель — обоих

Прав кандидат, подающий большие надежды. Он станет

Через какой-нибудь год в юридических сферах светилом.

Двое мне также судей там знакомы: Дукат и Донарий[47],

Что ни присудят они — отменить приговор не удастся.

Так в этом Риме творятся плутни и козни, а папа

Даже не знает об этом. Все дело в знакомствах и в связях.

Связями можно добыть индульгенцию, снять отлученье

С целой страны. Положитесь на это, дражайший мой дядя'

Знает и сам государь: уничтожить вас я не позволю!

Вывести мне ваше дело на чистую воду нетрудно.

Должен понять государь, что в совете его высочайшем

Самые умные — мы: обезьянья порода и лисья!

Это, как бы там ни было, вам несомненно поможет…»

«Очень утешен, — сказал ему Рейнеке, — если бы снова

Мне уцелеть, я бы вас не забыл…» И они распростились.

С Гримбартом только одним, без друзей, без родни, приближался

Рейнеке-лис ко двору, что кипел к нему лютою злобой.

Песнь Девятая

Рейнеке-лис, ко двору подходя, окрылен был надеждой,

Что обвинения против себя отведет. Но, увидев,

Сколько собралось врагов его, как все держались, как явно

Жаждали все отомстить ему и покарать его смертью, —

Духом он пал, усомнился, но с вызывающим видом

Через ряды всех баронов проследовал с Гримбартом вместе.

К трону уже подходили они — и шепнул ему Гримбарт:

«Не малодушничать, Рейнеке! Не забывайте, что счастье

Робкому не достается, а смелый идет на опасность

И вдохновляется ею: опасность — преддверье спасенья!»

«Истинно так! — сказал ему Рейнеке. — Как благодарен

Я за поддержку вам! Если опять окажусь на свободе,

Вспомню я вас!..» Осмотрелся он тут и увидел, как много

Родичей было в собранье, но доброжелателей мало!

Он большинству насолить умудрился — великим и скромным,

Даже гадюки и выдры считали его за прохвоста.

Все же достаточно в зале друзей он еще обнаружил.

Рейнеке стал на колени пред троном, и очень степенно

Так он сказал: «Всеведущий и всемогущий от века

Бог да хранит вас, дражайший король, господин мой, а также

Вашу супругу, мою госпожу, и обоим дарует

Мудрость и здравие мысли, дабы разуменьем монаршим

Правое вам отличать от неправого, ибо все больше

Фальшь на земле процветает. Многие кажутся с виду

Вовсе не теми, что суть. О, если б на лбу отражались

Все сокровенные мысли так, чтоб король, как по книге,

Мог их читать, — он узнал бы, как я ему искренне предан!

Многие, правда, чернят меня. Кто? Негодяи! Им нужно

не навредить, чтоб лишить меня вашего расположенья:

Я, мол, его недостоин! Но мне ль не известно, как любит

Мой повелитель-король справедливость! О нет, не сведете

Вы короля со стези правосудья! Так было — так будет!..»

Зашевелились тут все, старались протиснуться ближе,

Дерзости Рейнеке все изумлялись и жаждали слушать:

Явны его преступленья — как же ему отвертеться?

«Ах, негодяй! — воскликнул король. Но пустой болтовнёю

Ты не спасешься на сей раз! Нет, ложь и обман не удастся

Выдать за истину снова! Конца своего ты дождался!