Рейх. История германской империи - [21]

19 октября 1878 года рейхстаг по настоянию Бисмарка, воспользовавшегося как предлогом двумя неудачными покушениями на императора Вильгельма, принял «исключительный закон» против социалистов, официально именовавшийся «Закон против общественно опасных устремлений социал-демократии». Он предусматривал запрет организаций, ставящих целью «посредством социал-демократических, социалистических или коммунистических стремлений свергнуть существующий государственный или общественный строй». На практике полиция и местные власти получили право запрещать «нежелательные» собрания, ограничивать распространение печатных изданий и даже высылать лиц, «опасных для общественной безопасности». Закон, продлевавшийся четырежды, действовал 12 лет, однако не привел к краху социал-демократии. Газеты и брошюры печатались за границей и широко распространялись в Германии. На местах создавались нелегальные партийные организации, а их деятельность координировала социал-демократическая фракция рейхстага. В конце 1880-х годов произошел резкий рост забастовочного движения. Неэффективность «исключительного закона» становилась очевидной.

Бисмарк считал, что правительство должно бороться против социалистов не только посредством «исключительных законов», но и заботясь о социальном обеспечении народа и тем самым выбивая из рук социалистических агитаторов сильное пропагандистское оружие. В 1883–1889 годах в Германской империи была принята система законов о социальном страховании трудящихся – на случай болезни, от несчастных случаев, по старости и инвалидности. Еще раньше, в 1881 году, было смягчено действие «исключительного закона» против социалистов. Рабочие получили право создавать профсоюзы, кассы взаимопомощи, выпускать газеты (правда, они должны были быть свободны от социалистических идей). Окончательно же «исключительный закон» перестал действовать уже при Вильгельме II. Он оказался бесполезен в борьбе с движением, отражавшим реальные интересы пролетариата – растущего класса общества.

Весной 1889 года во время 150-тысячной забастовки в Вестфалии кайзер постарался выступить в роли посредника, примиряющего рабочих и предпринимателей. Вильгельм писал в мемуарах: «На основании всех поступивших в течение весны и лета донесений накопился материал, свидетельствующий, что не все в порядке в промышленности. Многие требования рабочих имели свои основания и должны были быть подвергнуты благожелательному рассмотрению как со стороны работодателей, так и со стороны властей… Во мне созрело решение созвать коронный совет и привлечь к участию в совещании работодателей и рабочих для рассмотрения под моим личным руководством рабочего вопроса… Я настаивал на своем предложении, приводя принцип Фридриха Великого: «Я хочу быть королем бедняков». Это мой долг – позаботиться об используемых индустрией детях моей страны, защитить их силы и улучшить условия их существования». Несмотря на оппозицию Бисмарка, кайзер потребовал от промышленников удовлетворить требования рабочих по улучшению условий труда, сокращению продолжительности рабочего дня и повышению зарплаты. Вильгельм решительно отверг предложение канцлера применить против социалистов силу, если они выйдут на улицы, заявив, что не может запятнать первые годы своего царствования кровью «своих детей». По словам императора, разница взглядов между ним и Бисмарком на рабочий вопрос послужила причиной разрыва между ними. В действительности «железный канцлер» не был столь кровожаден. Он лишь предлагал существенно ограничить демократические свободы, введя уголовные наказания за пропаганду классовой вражды, за нападки на религию, монархию, брак, семью, собственность и т. д. Реальная причина отставки Бисмарка была в стремлении править самостоятельно, что в тени столь сильного канцлера не было никакой возможности сделать. Правда, как очень скоро выяснилось, к самостоятельному правлению Вильгельм II оказался не пригоден, и это трагическим образом сказалось на судьбе Германской империи.

Хотя кайзер не стал продлевать в 1890 году «исключительный закон», но никаких симпатий к социал-демократии не питал. Наоборот, он готов был установить диктатуру для подавления рабочих волнений. Об этом в 1899 году писал близкий к императору граф Филипп Эйленбург статс-секретарю МИДа князю Бернгарду Бюлову: «Когда телеграф сообщил о рабочих волнениях в Аугсбурге и других местах… телеграмма агентства Вольфа очень взволновала императора. Он чрезвычайно серьезно отнесся к рабочим волнениям и был чрезвычайно доволен. «Это хорошо, – говорил он, – пускай, пускай! Наступит момент, когда нужно будет действовать… Я тогда ни перед чем не остановлюсь, и даже министерство не удержит меня; оно просто полетит, если не пойдет со мной… Германская буржуазия совершенно обанкротилась! Правительство должно действовать, иначе все пойдет прахом! Если при серьезном конфликте во внешней политике создастся такое положение, что половина армии будет использована внутри страны вследствие всеобщей забастовки, то мы пропали! Во время последней всеобщей забастовки в Гамбурге уже чувствовалось, что тут замешана Англия. Эта попытка удалась ей неплохо. Поэтому пора действовать… Военный министр мне сказал, что я в любое время могу объявить осадное положение во всей империи. Прежде чем солдаты не выведут из рейхстага социал-демократических вождей и не расстреляют их, нельзя надеяться на улучшение положения. Нам нужен закон, по которому можно было бы каждого социал-демократа сослать на Каролинские острова»… Было сказано, что есть надежда, что начнутся грабежи, и тогда, но только после того, как разграбят несколько сот буржуазных предприятий, надо будет произвести очень сильное кровопускание. Я сказал только, что у социал-демократов слишком хорошая организация и вряд ли теперь возможны грабежи в Берлине и в других больших городах. «Тогда не остается ничего другого, как объявить всеобщее осадное положение», – ответил император».