Рейды в стан врага - [65]

- Ясно! - задорно ответил лейтенант. - Задачу понял. - Он повернулся и побежал к взводу.

- Товарищ майор, возьмите перевязочные пакеты, могут пригодиться, участливо предложил подбежавший к борту корабля фельдшер, назвавший себя Николаем Родионовичем Закабуниным. - А может, и спирту немного прихватите? На воде холодно.

- За пакеты спасибо, а спирт не нужен. Там и без него жарко. Да и непьющий я, Николай Родионович.

Мне показалось, что фельдшер обиделся за то, что его неправильно поняли.

- Не для пьянства, товарищ майор, а на случай ранения, может помочь, говорил он.

В его говоре угадывалось что-то знакомое.

- Не смоленский? - спросил я.

- Точно. Из Дорогобужа, - ответил фельдшер.

- Значит, земляк!

Дальше все получилось неожиданно и даже странно. Я достал из полевой сумки свою фотокарточку, написал на обороте адрес своего места рождения и протянул ему со словами:

- В случае чего - перешлите туда. Мы обнялись и расстались.

В 1969 году я встретился с Николаем Родионовичем в Ленинграде. Он приехал на встречу с однополчанами по случаю 25летия Тулоксинской десантной операции. Разговорились. Между прочим спросил Закабунина о судьбе моей фотографии. Он ответил:

- Когда закончились бои на плацдарме и наши войска погнали врага на север, я узнал, что вы в полном здравии. Так что посылать фотокарточку куда-либо не было оснований. После войны передал ее в краеведческий музей в Новой Ладоге...

Он говорил и с усердием тряс мою руку. А мне вспоминался высокий моряк с широченными плечами, протягивавший тогда, в 1944м, с борта шхуны перевязочные пакеты и фляжку со спиртом.

Наш небольшой катер принял десять человек: четырех офицеров, пятерых автоматчиков и радиста. Командовал им веселый, в лихо надвинутой на лоб фуражке с "крабом" главный старшина Григорий Харламов. От него мы узнали, что этот катер доставил на берег командира первого батальона майора Кондрашова с офицерами, а затем командира бригады подполковника Блака с оперативной группой.

Я стоял на палубе, опираясь на рубку катера. Слева и справа резали легкую озерную воду десантные корабли и транспорты. Впереди на берегу дыбились багрово-красные столбы разрывов, доносилась пулеметная и автоматная трескотня. Вдруг по борту дробно застучали пули. Катер метнулся в сторону, но не вышел из зоны обстрела. А берег был уже близко. Пришлось скомандовать прыгать в воду, а затем и первому исполнить собственное распоряжение. За мной стали прыгать остальные. Несколько задержался капитан Шапошников: надо было переправить радиостанцию, упакованную в резиновый мешок.

Рядом со мной плыл рядовой Геннадий Иконников, подняв над водой автомат. Катер отошел, и пулеметный огонь противника по нашей группе прекратился. Скорее всего, мы заплыли в мертвое пространство, прикрылись берегом.

Спустя несколько минут мы уже шагали по сухому прибрежному песку. В сапогах хлюпала вода, с обмундирования стекали струйки, но мы не обращали на это внимания. Главное - все в строю.

Песчаная коса была вытоптана сотнями солдатских сапог, разрыхлена колесами орудий и разрывами снарядов. Следы первого боя: гильзы, обрывки бинтов, чья-то каска, сброшенная в пылу стычки с противником...

- Нелегко, видно, пришлось десантникам первого броска, - проговорил рядовой Иконников.

- Жалеете, что не с ними? - спросил я.

- Вообще-то да... Проговорил в ответ и замялся.

- Ничего, и на вашу долю работы хватит.

Бой ведь тоже работа. К тому же потрудней любой другой.

Мы одолели крутой склон и очутились на поросшем травой берегу. Крупные сосны закрывали от глаз местность. Между ними рос мелкий кустарник. Блестели на солнце отполированными боками серые и розовые валуны.

- Сюда, товарищ майор! - послышался голос начальника разведки бригады майора Большакова.

У овражка, из которого в глубину леса убегала старая полузасыпанная траншея, отрытая, вероятно, еще в 1941 году, стояла группа военнопленных. Мы подошли ближе Большаков слушал переводчика.

- Вот и первые пленные, - не без гордости сказал Евгений Павлович - До сих пор никак не могут понять, что произошло. Солдаты в основном из подразделений береговой обороны. Кое-кто из отходящих из-под Олонца частей.

Мы обратили внимание на группу гражданских в серых спецовках.

- А это кто такие?

- Из обслуживающей команды шестого армейского корпуса финнов. А вот эти трое, перемазанные мазутом, - паровозная бригада. Машинист и два его помощника. Наши десантники подбили паровоз и остановили железнодорожный состав.

Свой командный пункт подполковник Блак разместил на небольшой поросшей травой высоте. В неглубоких окопчиках приютились радиостанции, прямо под ногами стояли телефонные аппараты, от которых в разные стороны разбегались нитки проводной связи. Я попал на КП в тот момент, когда комбриг возбужденно говорил по телефону, приказывал невидимому корреспонденту не снижать темпа наступления. Рядом находился начальник политотдела майор Суров. Он, пристроившись на пеньке, слушал информацию инструктора политического отдела майора Кузнецова и делал какие-то пометки в записной книжке. Тут же, на высоте, находились начальники основных служб, офицеры штаба бригады и моряки-корректировщики.