Революция, которую мы ждали - [8]

Мудрецы всех времен и, думаю, всех культур имели эту способность познать собственное сознание — состояние, в котором человек является как бы беспристрастным свидетелем самого себя и к которому некоторые люди приходят через опыт и фрустрации собственной жизни. И хотя иногда боль несчастий ведет их к бесстрастной мудрости, эту способность можно развить в себе также с помощью духовных практик. Результатом становится некая отрешённость от материального мира, но не принудительный отказ, а такое состояние, как у ребёнка, когда он перестает замечать старые игрушки. И удовлетворение юношеских страстей может помочь нам при старении (в хорошем смысле этого слова), если мы будем постепенно отстраняться от них, освобождаться от груза желаний и упрощать свою жизнь.

Говорят, что на входе в храм Аполлона была надпись: «Никаких излишеств», и в греческой культуре придавалось большое значение умеренности — и не с уклоном в ханжество, как потом произошло с христианством, и не столько в вопросах секса, сколько в отношении еды. Умеренность в еде отличала благородного человека, и идеалом благородства считался тот, кто умел себя контролировать, ограничивая свои потребности. Это выдавало стремление быть более независимым от тела и его нужд, что являлось частью аполлонического духа. И это стремление не было капризом греческой культуры, сегодня нам тоже было бы полезно нейтральное сознание, присущее тем, кто встал на терапевтический и духовный путь и осознал свои преувеличенные невротические потребности в одобрении, заботе, поддержке или подтверждении, материнской или отцовской опеке, оберегающей и направляющей длани. Все эти потребности типичны в детстве и уменьшаются при взрослении, особенно в ходе познания и осознания самого себя.

Если мы сообща захотим сделать мир лучше, самопознание сыграло бы здесь очень большую роль. Сократ говорил, что жизнь без самопознания «не есть жизнь для человека». Но учат ли нас школьные учителя больше и лучше осознавать? Увы, наоборот: они заставляют нас тратить всё время на заучивание информации и на соблюдение определённой дисциплины, что не только достойно сожаления, но и смехотворно, ибо после значительного шага, который сделал самый великий из всех учителей, открывший нам путь к самопознанию, современное образование не принимает его всерьез. Школа так сильно ориентирована на внешний мир, что предложение «пути самопознания» воспринимается с подозрением. И обучение психологии или философии не восполняет недостатка самопознания, потому что этот процесс предполагает участие наставника, ведущего ученика за собой, как примерно происходит при обучении игре на музыкальном инструменте.

Но давайте перейдём к рассмотрению третьей теории невроза — той, которая утверждает, что мы страдаем из-за определенных внутренних состояний, похожих на умственных паразитов, отбирающих у нас энергию. В христианском мире зло и неблагополучие было в основном представлено смертными грехами в Средние века, и сегодня нам наверняка покажется, что эти «грехи» — лишь догматические пережитки прошлого, имеющие малое или сомнительное отношение к нашей жизни. Но на Востоке существовало что-то похожее — так называемые клеши, или эмоциональные препятствия, в традиции индуизма означавшие примерно то же — например, гордость или зависть. Почему именно эти состояния, а не другие? Почему среди стольких негативных эмоций христианская традиция выбрала семь смертных грехов, а буддизм обычно пять? В христианстве до Папы Григория I Великого, который систематизировал грехи до семи, их было восемь, а в настоящее время распространяется знание о системе эннеаграммы — девятиконечной фигуре, являвшейся древним символом азиатской христианской культуры, пришедшим к нам из Афганистана, знание о которой в современный мир принес Георгий Гурджиев. Но будь грехов семь, восемь или девять, оправданно ли называть их «смертными» и утверждать, что они являются корнем наших видимых бед?

В первом приближении можно сказать, что психология постепенно открыла эти же психические состояния. Так, например, несколько десятилетий назад Карен Хорни выстроила целую теоретическую и психотерапевтическую систему вокруг гордости и, в частности, вокруг идеи, что мы тратим свою жизнь попусту, чтобы добиться славы, вместо того чтобы реализовать свой потенциал. Жить ради славы — это значит жить с позиций идеализированного Я. При этом мы думаем, что реализуем себя, а на самом деле живем в соответствии с далеким от реальности представлением, которое сами о себе составили. Мы строим его исходя из заниженного видения себя, сформировавшегося в нашей психике из-за недостатка любви, и в дальнейшем мы не учимся любить и ценить себя. Что-то похожее есть в разработках Мелани Кляйн о зависти, а Фрейда — о страхе и тоске как основе всех наших невротических проблем. Практически, отталкиваясь от каждого из смертных грехов, можно сформулировать теорию невроза; а теория, объединяющая их в совокупности, может объяснить множество вещей, если бы кто-то посвятил себя отслеживанию причинных связей собственных повседневных переживаний с той или иной мотивирующей причиной. Но наряду с тем, что психология, и особенно опыт терапии, подтвердили важность так называемых смертных грехов в объяснении страдания, недавнее применение психологии эннеатипов