Революция, которую мы ждали - [65]

все три составляющие нашей природы — отцовскую, материнскую и детскую.

Поскольку в годы своего просветления Тотила Альберт жил в Германии, он называл по-немецки Dreimal Unser тот здоровый мир, который представлялся ему возможным будущим человечества — выражение, которое буквально переводится как «трижды наш», с аллюзией на «Отче Наш» патриархальной эры, в которой только признается божественность неба, мать-земля попирается и Сын приносится в жертву. Естественно, в триедином обществе самореализованных людей признание божественности соответствовало бы троице Отец-Мать-Сын. Но каким бы было это общество, в котором материнские и детские ценности были бы не менее важными, чем ценности отцовские?

Кроме того, что исчезло бы подавление женщин, ушел в прошлое кастрирующий авторитаризм по отношению к детским желаниям и империализм разума над телом и удовольствием, мне кажется, Послание о Трёх выражалось бы психологически в равновесии между тремя видами любви, а политически — как гетерархический порядок с тремя видами правительств, которые мы узнали за нашу историю.

Очевидно, что наш мир, где систематически не хватает сострадания в политике и экономике и где криминализируется удовольствие в процессе воспитания и так называемого образования, ещё очень далек от любви. И даже восторженная любовь, выражавшаяся раньше в религиозности и патриотизме, обычно составляла фальсификацию настоящего преклонения, основанного на принятии веры большинства. И сейчас, когда это стало заметно, обнажился наш коллективный недостаток настоящего энтузиазма к истинным ценностям.

Но если мы хотим построить общество, наполненное любовью, нам нужно поощрять индивидуальное человеческое развитие, о котором я уже говорил в главах, посвященных реформе образования, и мне только остается добавить, что на будущие курсы практической подготовки преподавателей стоило бы пригласить и родителей учеников, и учительские коллективы школ.

Но каким должен быть так называемый гетерархический политический режим, в отличие от иерархического, от которого одни проблемы?

Мы уже пытались провести синтез централизованного правительства и общественного, по республиканской модели, ожидая уравновесить исполнительную власть с парламентом, но мы с очевидностью далеки от того, что было бы синтезом демократии (в её буквальном понимании как управление народом для народа) и монархии (в её изначальном смысле, когда царь-священник мог бы представлять или интерпретировать божественную волю). Ясно, что не получится воплотить такую идею путем выбора представителей из сообщества. И чтобы была прямая демократия, правительство должно быть региональным, а не национальным. Но если бы мы хотели опереться на модель управления, в которой власть мудрых царей, воспитанных в осознанности и добродетели, как это представлял Платон, была бы уравновешена коммунистическим или общественным принципом в диалоге с региональными правительствами, очевидно, это только представляло бы отцовскую и материнскую составляющие триединого правительства, а детская часть осуществлялась бы за счет власти гражданина над своей собственной жизнью, то есть здоровым проявлением анархии, ставящей границы подавления индивидуума как со стороны центрального правительства, так и со стороны сообщества.

Меня не оставляет чувство, что есть две стороны этого политического видения в свете приближающегося периода глубокой трансформации: анархическая, которая может быть утеряна, когда энтузиазм сообщества грозит превратиться в тиранию группы, и иерархический, который будет находиться под угрозой обесценивания ввиду антиавторитарных перегибов (впрочем, объяснимых, потому что мы только что распрощались с коррумпированным и дискредитированным патриархальным порядком). Как человек, лично знакомый с Карлом Роджерсом и его воззрениями на самоуправление групп, я понимаю тех, кто хочет защищаться от любых властей и считает их никчемными, но думаю, что сама общественность осознает ценность принципа власти, который не следует отбрасывать, — его нужно просто включить в контекст таким образом, чтобы иерархический принцип входил в гетерархию наравне с демократическим и анархическим принципами.

Хотя новая эра неошаманизма и дионисийского духа, казавшаяся такой близкой в те далекие 1960-е, была прервана контрреволюционной угрозой патриархальной системы, дух поиска и ощущение необходимости контркультуры прошли через период долгого молчаливого становления, и мне кажется, что сейчас наступает зрелость этого просветленного и свободного сознания.

Пусть трансформация индивидуального сознания через большее психологическое понимание (аполлоническое) и большую личную свободу (дионисийскую), которая сейчас получает коллективный голос против обветшавшего изощрённого коллективного зла и старается развернуться и уйти от него, сможет стать для нас залогом веры и надежды, что нам необходимо продолжать расти, а всё остальное придет само собой.

Я призываю вас быть солидарными в суровых жизненных испытаниях и всегда радоваться, ведь вам придется вместе спасать мир в момент его крушения.