Революция, или Как произошел переворот в России - [22]

Охрана Царя поставлена была у генерала Спиридовича серьезно: он все знал, все видел, и люди его зорко следили за всем тем, что окружало Его Величество в Царском и в Ставке.

– «Мои люди должны все знать и беречь Царя, иначе ни я, ни они не нужны», – часто говорил Спиридович. И он действительно берег Государя, делая это незаметно, без всяких шумных распоряжений для публики.

А. И. Спиридович изучил дело сыска и охраны во всех подробностях и, мало того, изучил революционное движение в России за последние 30–40 лет, начиная с конца семидесятых годов. Об этом им написана очень содержательная книга{37}. Все деятели наших революционных партий ясно отмечены в труде Спиридовича, который изучил их, знакомясь с их «работой», по подлинным материалам Департамента Полиции{38}, по иностранным источникам и по своему личному служебному опыту. Имена Л. Бронштейна{39}, Ленина{40}, Луначарского{41} и других, программа большевиков, – известны были Спиридовичу давно, когда еще все плохо разбирались в значении этих лиц и осуществимости их идеалов.

Несомненно было большой ошибкой со стороны Дворцового Коменданта ген. Воейкова{42}, что он не удержал у себя такого выдающегося знатока революционного движения в России, и Спиридович, находившийся у него в прямом подчинении, в дни уже назревающей у нас смуты ушел на тихий пост Ялтинского Градоначальника во время войны, когда Царская фамилия даже не жила в Крыму.

А. И. Спиридович только что приехал из Ялты. Он был возбужден и горячо начал передавать свои впечатления о современных событиях; он то вставал и ходил по комнате, то садился:

– «Вы все здесь мало знаете, что готовится в Петрограде, Москве и России. Вы здесь живете как за стеной. Возбуждение повсюду в обществе огромное. Все это направлено против Царского Села. Ненависть к Александре Федоровне, Вырубовой, Протопопову – огромная. Вы знаете, что говорят об убийстве Вырубовой и даже Императрицы. В провинции ничего не делается, чтобы успокоить общество, поднять престиж Государя и Его Семьи. А это можно сделать, если приняться за дело горячо и умно. Я у себя уже начал кое-что делать в этом отношении. Я нарочно приехал сюда, чтобы все это передать кому следует и прежде всего Дворцовому Коменданту, но я боюсь, что к моим словам отнесутся равнодушно и не примут необходимых мер».

В таком роде шла его речь о надвигающихся событиях. Видимо, что А.И. тревожился за будущее и стремился помочь, поправить создавшееся положение. Спиридович понимал опасность надвигающейся революции. Он знал революционных деятелей.

На следующий день он хотел быть у генерала Воейкова и передать ему свои соображения о современных событиях, но я сказал ему, что завтра, т. е. 22-го февраля, Государь уезжает в Ставку, и надо торопиться повидать Дворцового Коменданта: А. И. Спиридович уехал от меня и сказал, что попытается тотчас же снестись по телефону с Дворкомом (сокращенное Дворц. Комендант).

Беседа с А. И. Спиридовичем оставила на меня сильное впечатление. Я знал, что лучше А.И. никто не может оценить действительную опасность надвигающегося революционного движения, и ужаснулся той картине, которую он мне нарисовал.

Насколько я знал, генерал Спиридович едва успел переговорить с Воейковым, так как тот был очень занят, да и не встретил в Дворцовом Коменданте особо сочувственного отношения к тому, что сообщил ему бывший его подчиненный, ведавший политическим розыском и охранявший Царский Дом в течение десяти лет.

На следующий день – 22-го февраля – мы, действительно, вместе с Его Величеством отправились в Ставку{43}.

Заканчивая свои воспоминания о последних днях перед переворотом и разразившейся Февральской революцией, я считаю необходимым посвятить несколько слов памяти Государыни Александры Федоровны.

Личные мои отношения к Императрице Александре Феодоровне начались с 1901-го года, когда я приступил к изданию народной газеты{44} и доставил свои первые номера (через секретаря Государыни графа Ламздорфа{45}) Ее Величеству на просмотр.

Императрица очень внимательно отнеслась к газете и через некоторое время пожелала меня видеть.

Государыня, в то время еще очень молодая, красивая женщина, удивила меня тем, насколько она вдумчиво относилась к задачам народной газеты в России. Помню Ее слова:

– «Русский народ, живущий так разбросано, при плохих путях сообщения, при суровости климата, мешающего свободе переездов, – так нуждается в органе простом, патриотическом и религиозном. Народ нуждается в просвещении и нравственном воспитании».

Затем все минувшие двадцать лет Императрица всегда сочувственно относилась ко всем изданиям для народа; любила очень наглядные школьные пособия и мои издания: «Россия в картинках», «Картины Родины», «Сельскохозяйственные таблицы» и пр. – всегда встречали милостивое, дружеское отношение Царицы, которая часто повторяла, что Она любит народные издания и Ей нравится русский язык, русская речь.

Императрица скоро научилась прекрасно говорить по-русски и писала красиво, вполне владея литературным слогом.

Привязанность Государыни к нашей Православной Вере была глубоко искренна и сердечна.