Революция, или Как произошел переворот в России - [13]

В Пскове оппозиция, прежде всего в лице М. В. Родзянко, фактически предъявила Государю Николаю II ультиматум, который поддержали генералы Рузский и Алексеев от имени Ставки. Император, оказавшись в силу разных обстоятельств в штабе Северного фронта у генерала Н. В. Рузского в Пскове, пытался найти политический компромисс и боролся до конца. «Основная мысль Государя, – излагал позднее Рузский в интервью журналистам, – была, что он для себя в своих интересах ничего не желает, ни за что не держится, но считает себя не вправе передать все дело управления Россией в руки людей, которые сегодня, будучи у власти, могут нанести величайший вред родине, а завтра умоют руки, “подав с кабинетом в отставку…”. Государь перебирал с необыкновенной ясностью взгляды всех лиц, которые могли бы управлять Россией в ближайшие времена в качестве ответственных перед палатами министров, и высказывал свое убеждение, что общественные деятели, которые, несомненно, составят первый же кабинет, – все люди совершенно неопытные в деле управления и, получив бремя власти, не сумеют справиться со своей задачей». Нам, читателям этих строк, с позиций уже сегодняшнего дня остается констатировать, что император Николай II оказался прав.

Последовавшие события нашли отражение не только в воспоминаниях Д. Н. Дубенского, но и в мемуарах генерала А. И. Деникина: «Рузский представил Государю мнения Родзянко и военных вождей. Император выслушал совершенно спокойно, не меняя выражения своего как будто застывшего лица; в 3 часа дня он заявил Рузскому, что акт отречения в пользу своего сына им уже подписан…».

Поздно вечером 2 марта в Псков приехали представители Думы А. И. Гучков и В. В. Шульгин. Разговор Николая II с ними описан во многих мемуарах. Царь, внимательно выслушав сообщение делегатов о положении дел в Петрограде, заявил: «Я вчера и сегодня целый день обдумывал и принял решение отречься от престола. До 3 часов дня я готов был пойти на отречение в пользу моего сына, но затем я понял, что расстаться со своим сыном я не способен. Вы это, надеюсь, поймете? Поэтому я решил отречься в пользу моего брата». Еще до отречения он под давлением генералов Н. В. Рузского и М. В. Алексеева дал телеграфное распоряжение генералу Н. И. Иванову не предпринимать никаких военных действий, вернул верные пехотные полки и кавалерийские части на фронт.

Отречение Николая II от престола за себя и несовершеннолетнего сына Алексея в пользу своего брата великого князя Михаила Александровича явилось для всех полной неожиданностью. Это решение было непростым и для самого Николая Романова. 2 марта он записал в дневнике: «Утром пришел Рузский и прочел свой длиннейший разговор по аппарату с Родзянко. По его словам, положение в Петрограде таково, что теперь министерство из Думы будто бессильно что-либо сделать, так как с ним борется социал-демократическая партия в лице рабочего комитета. Нужно мое отречение. Рузский передал этот разговор в Ставку, а Алексеев – всем главнокомандующим. К 2 ч. пришли ответы от всех. Суть та, что во имя спасения России и удержания армии на фронте в спокойствии нужно решиться на этот шаг. Я согласился. Из Ставки прислали проект манифеста. Вечером из Петрограда прибыли Гучков и Шульгин, с которыми я переговорил и передал им подписанный и переделанный манифест. В час ночи уехал из Пскова с тяжелым чувством пережитого. Кругом измена и трусость, и обман!»

Вместе с тем отречение Николая II за себя и за своего сына Алексея было очевидным нарушением закона о престолонаследии, так как царь не мог отрекаться за прямого наследника. Многие видели в этом шаге бывшего царя тайный смысл, то есть намерение в дальнейшем отказаться от этого акта как не имеющего законной силы. Так, например, кадет П. Н. Милюков (1859–1943) прямо позднее писал: «Отказ в пользу брата недействителен, и это есть трюк, который задуман был и осуществлен в отсутствие царицы… При условии передачи власти Михаилу легче было впоследствии истолковать весь акт как недействительный». Но однако нам не следует забывать, что по законам Российской империи и сам монарх не имел права отрекаться от престола, о чем все сведущий Милюков почему-то умолчал.

Любопытные и противоречивые сведения об отречении Николая II приводит в своих воспоминаниях генерал А. А. Брусилов, ссылаясь на рассказ генерала Н. В. Рузского. Читаем эти строки, относящиеся к периоду времени августа 1917 года:

«В это время собрался в Москве съезд общественных деятелей. Я выступал и объяснял подробно положение армии и дух ее. Причем не скрывал, что она находится в ужасном виде и положение ее безнадежно. В том же духе докладывали о положении дел на фронте и генералы Алексеев, Рузский, Юденич и Каледин. Кажется, в тот же день или на другой у меня обедали ген. Рузский и Каледин. Это было в последний раз, что я их видел, не подозревая об этом тогда. /…/

Ген. Рузский рассказывал нам много подробностей о своем пребывании в царском поезде во время отречения Николая II в Пскове. У него была собственноручная записка государя, которую он ему прислал через час после отречения. Государь колебался и просил его остановить дело. Он писал, что вопрос о наследнике следует переделать. Но было уже поздно, телеграммы были уже разосланы по всей России. Тяжело было и у Рузского на душе, но он не был так безысходно мрачен, как Каледин».