Революция и семья Романовых - [10]
Когда 27 февраля Маклаков снесся с правительством, чтобы выяснить судьбу своей программы, ему ответили, что окончательное суждение правительство будет иметь в среду, т. е. 1 марта. Маклаков не понимал: может быть, это шутка? «Вы знаете, что теперь происходит? – спросил он.
– Что же?
– Войска взбунтовались!»
Ему ответили, что правительство об этом ничего не знает. «Так с вами больше не о чем разговаривать!» – бросил Маклаков.
Таким образом, можно предположить, что царская директива о «прекращении беспорядков», отданная между 25 и 26 февраля, положила конец переговорам правительства с Думой и поставила в порядок дня «штык». Но больше Совет министров уже не собирался. Один из мемуаристов (чиновник Государственного совета, так же как и правительство помещавшегося в Мариинском дворце, М. В. Шахматов) оставил довольно яркую картину конца последнего царского правительства, которую он наблюдал сам… Распахнулись настежь двери зала Совета министров, из которого быстрыми шагами вышел премьер-министр Н. Д. Голицын. «Он тревожно озирался по сторонам, кусал свои длинные седые усы». После него вышел министр юстиции Добровольский и остановился «как вкопанный» в полутемной комнате между круглым залом и залом Совета министров. «Метеором промчался» министр внутренних дел А. Д. Протопопов, подошел к окну и, вглядываясь в море людей на площади, «схватил себя за волосы в отчаянии», махнул рукой и пошел быстрыми шагами обратно. Другие министры выходили «растерянно, суетливо…»[51]
Позднее, после того как революция победила, в либеральных кругах довольно активно начали создавать легенду, будто в ответ на указ царя о роспуске, Дума не подчинилась, постановила не расходиться и тем совершила некий революционный акт, означавший начало ликвидации царской власти и переход к новой власти – власти так называемой «общественности». На самом деле произошло иное: решено было считать Думу «нефункционирующей», но думским депутатам собраться «на частное совещание». Этот шаг, строго говоря, содержал в себе два начала. С одной стороны, тут была очевидная покорность царской воле, с другой – все же некий элемент неподчинения, скорее, даже намек на него. Чем это объясняется? Ведь к концу дня 26 февраля стало создаваться впечатление, что революционные выступления в Петрограде пошли на убыль и власти берут контроль над положением в свои руки. Причина заключалась в том, что на другой день, 27 февраля, положение вновь изменилось: революция получила новый мощный импульс в результате того, что на сторону восставших рабочих стали переходить войска. Правительственные власти в столице, действуя согласно царской инструкции, по-прежнему пытались силой справиться с неожиданной для них новой революционной вспышкой. Однако с каждым часом становилось яснее, что революцию не остановить…
Полковник лейб-гвардии Преображенского полка А. П. Кутепов, в дни революции находившийся в Петрограде в отпуске и утром 27 февраля срочно вызванный в градоначальство, наблюдал там следующую картину: «Все они (т. е. находившиеся в градоначальстве представители гражданских и военных властей. – Г.И.) были сильно растеряны и расстроены. Я заметил, что у генерала Хабалова во время разговора дрожала челюсть»[52]. Хабалов сразу «схватился» за Кутепова: вся предыдущая и последующая биография того не оставляет ни малейшего сомнения в его «боевой прочности». Фронтовик, корниловец, в годы гражданской войны он зарекомендовал себя как один из беспощаднейших белогвардейских начальников. После бегства врангелевской армии из Крыма Кутепов как командир корпуса, расположившегося на Галлиполи, драконовскими порядками поддерживал его «боевой дух».
На протяжении 20-х годов он являлся одним из руководителей монархического «Российского общевоинского союза» (РОВС) и главой его боевой организации, вплоть до своего исчезновения в 1930 г. вел ожесточенную борьбу против Советской страны, используя методы шпионажа, провокаций и террора.
Но все это будет потом. А когда утром 27 февраля генерал Хабалов принял решение сформировать ударный карательный отряд, во главе он поставил Кутепова, по его аттестации, «храброго и решительного офицера»[53]. Кутепову было приказано потребовать от восставших сложить оружие, «а если не положат, то, конечно, самым решительным образом действовать против них»[54].
Сам Кутепов заявил, что он не остановится перед расстрелом восставших рабочих и солдат. Его отряд насчитывал более 1 тыс. человек пехоты и кавалеристов, имевших на вооружении 15 пулеметов. Предполагалось также сформировать резервный отряд под командованием полковника князя Аргутинского-Долгорукова и часть его направить в поддержку Кутепова[55]. Это была серьезная сила, в руках решительного боевого командира способная нанести тяжелый удар по невооруженным рабочим, а также плохо вооруженным, недостаточно обученным и к тому же оставшимся без офицеров солдатам Петроградского гарнизона[56]. Но даже после революции, рассказывая в Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства о движении и действиях отряда Кутепова, Хабалов никак не мог понять, почему же этого не произошло. «Тут начинает твориться в этот день нечто невозможное! – с нескрываемым удивлением говорил он. – А именно: отряд двинут – двинут с храбрым офицером, решительным. Но как-то ушел, а результатов нет… Что-нибудь должно быть одно: если он действует решительно, то должен был бы столкнуться с этой наэлектризованной толпой: организованные войска должны были разбить эту толпу и загнать эту толпу в угол к Неве, к Таврическому саду. А тут: ни да, ни нет!»
На обширном историческом фоне в книге рассказывается о причинах и обстоятельствах гибели королевы шотландской Марии Стюарт, английского короля Карла I, французских короля Людовика XVI и королевы Марии Антуанетты, императора России Николая II. Приводятся малоизвестные драматические факты, вскрывающие остроту гигантских социальных катаклизмов.Книга представляет интерес для самых широких кругов читателей.
9 мая 1927 г. в рижской эмигрантской газете “Сегодня” появилась заметка под интригующим названием “Советский Азеф”. В ней сообщалось о бегстве из Москвы в Гельсингфорс некоего Стауница-Опперпута, на протяжении нескольких лет связанного с действовавшей в советском подполье монархической организацией. Но теперь Стауниц-Опперпут утверждает, что она была ничем иным, как… ловушкой для монархической эмиграции, созданной ГПУ.Через неделю, 17 мая, в той же “Сегодня” откликнулся сам Стауниц-Опперпут. Он писал, что с 1922 г.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.