Революция 1917 года глазами современников. Том 1 (Январь-май) - [63]

Но этот новый шаг на пути освобождения от стяжательных и корыстных стремлений в этой войне поставит и в центральной Европе ребром проклятый вопрос о целях войны и условиях мира. Исчезнет возможность твердить избитые, вульгарные, плоские и фальшивые слова об «обороне». Придется или отвлечься от всего того, что заставляло гордо биться сердца юнкеров, буржуазных империалистов и служителей «блеска и престижа династии», или же стать поперек дороги раскованным стремлениям демократии, поперек дороги жажде справедливого мира, с силой элементарной стихии, пробуждающейся в истощенной голодом, исстрадавшейся под трауром стране. Ибо прямое и публичное заявление всех союзников о полном, безоговорочном, честном отказе от завоевательных целей — но только оно одно — как рукой снимет все кошмарные видения, которые и в Германии, как и повсюду, обуяли воображение народных масс, поразили его паникой и вылились в крике — у одних фальшивом, у большинства же болезненно-искреннем: «Отечество в опасности!»

Рассеять эти кошмары — значит нанести смертельный удар всей внутренней политике коронованных владык центральной Европы. И подготовить этот удар суждено революционной России.

Ее призвание, великое историческое призвание — наносить тронам поражение за поражением, одерживать над ними победу за победой, одерживать своим, особым путем, тем путем, который дает ей союзников внутри тех самых стран, чьи троны она уже колеблет.

Первое мая этого года — первый смотр этих союзников, первый смотр их боевым силам! Они будут расти и пойдут вместе с революционной Россией до полной победы!

Дело народа. 1917, 18 апреля. № 27. С. 1.

Карташев А.В. СИНОД И ВРЕМЕННОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО

3-го минувшего марта у нас произошла государственно-правовая катастрофа. Вместе с отречением последнего Михаила Романова от царства пали на мгновение и все высшие правительственные установления, созданные волеизъявлением монаршей власти. Где Государственный совет? Его нет и, конечно, не будет. Где Государственная дума? Она не упразднена, но не может и действовать на старом основании. Сенат? Сенат вместе с министерствами действует, но реорганизуется и приспособляется к новому строю. Кто вправе все это делать? Единственно только одно временное правительство, родившееся в грозе и буре революции из недр Государственной думы. Лишь тайные поклонники павшего монархизма пытаются утверждать, что верховная власть в государстве временного правительства чем-то, будто бы, меньше бывшей царской власти. Это праздный вздох огорченного сердца, а не голос трезвой государственной мысли. На самом деле выпавшая из ослабевших рук царей власть вся целиком подобрана и поднята на свои плечи признанным всей Россией и всем миром нашим временным правительством. Другой высшей санкции внутри государства сейчас не существует. Временное правительство, как правомочный наследник бывшей власти, совершенно законно признает или упраздняет государственные учреждения, вызванные к бытию царской юрисдикцией, руководясь при этом только соображениями государственной целесообразности.

Самоочевидны выводы, вытекающие из данного положения в применении к Синоду. Это — не автономно-канонический институт, а государственное учреждение, созданное Петром I для управления церковными делами и лишь терпимое и до известной степени приемлемое для церкви в качестве ее правящего органа. Следовательно, наряду с прочими органами высшего государственного управления 3-го марта 1917 г. пал и Святейший Правительствующий Синод, ибо утратил опору в отрекшейся от своих прав монархической власти. Духовный регламент и указ Петра Великого лишились силы действующего права без утверждения их волей временного правительства.

Правительству оставалось одно из двух: или молчаливо признать в силе духовный регламент и стоящий на нем Синод, приспособив последний к задачам момента, как оно приспособляет Сенат, или декларировать отмену духовного регламента и создать заново такой же государственный, но только временный, впредь до Собора, орган управления делами православной церкви. «Временный Священный Синод», созванный по соответствию с установившимися формами синодского устройства и обер-прокуратуры при нем, действовал бы по составленному им и утвержденному правительством наказу и имел бы своей экстренной задачей подготовить церковь к ее новому, независимому от государства положению после Учредительного собрания и сорганизовать ее на началах выборности и самоуправления для создания нормального, неподдельного Собора. Заявление правительства об упразднении духовного регламента прозвучало бы для русской церкви радостным манифестом о ликвидации мрачного крепостного периода ее истории под пятой петербургского абсолютизма и явилось бы правовым праздником совершившегося переворота и в церковно-государственной области. Общей признательностью и благодарностью Временному правительству ответило бы на такой акт церковное общество, а высшая иерархия, не умеющая ясно сознать своего государственного положения и свою политическую роль, поняла бы, что старая, дореволюционная почва унесена у нее из-под ног совершившимся переворотом, и что судьба ее находится пока всецело в руках новой государственной власти. Еще было бы лучше, если бы с ненавистным духовным регламентом и духовной коллегией одновременно исчезло бы и одиозное звание «обер-прокурора» Синода и заменено было бы точным именем «министра по делам православной церкви», имеющего впоследствии стать «министром всех культов». Тогда отнята была бы придирка у церковных контрреволюционеров для запугивания малосознательных ревнителей церковности призраками продолжающегося будто бы «обер-прокурорского засилья» с его старыми, не имеющими для настоящего времени никакого смысла государственно-поработительными целями. Положение вообще было бы ясно даже для слепых и разогнало бы целую тучу недоразумений, опутывающих сознание до поразительности беспомощных в политических вопросах духовных особ. Правительство имело бы с первых же дней переворота возле себя сгармонированный с его общими задачами, работоспособный орган церковного управления, из которого безболезненным юридическим актом, никого не задевающим лично, удалены были бы неподходящие к моменту иерархи.