Революционный террор в России, 1894— 1917 - [65]

Конечно, были и анархисты из совсем других слоев общества, с другим прошлым и интеллектуальными интересами, и их этические понятия отличались от понятий Филиппова, Шпиндлера и им подобных. Источники, в том числе мемуары некоторых революционеров, указывают на то, что среди анархистов были и многие принципиальные люди, с твердыми идеологическими убеждениями, но они стояли как бы несколько в стороне от организации анархистов-коммунистов и предпочитали объединяться с синдикалистами, менее склонными к безмотивному террору(96). Даже полицейские чиновники, часто видевшие во всех экстремистах закоренелых преступников, отмечали глубокую веру отдельных анархистов в революционную утопию, их беззаветную преданность делу, которая вела к проявлению большой личной отваги и бескорыстного стремления жить в соответствии с анархическим идеалом. Офицер Охранного отделения ротмистр Петр Заварзин, человек, которого никак нельзя заподозрить в симпатии к радикалам, признавал, что за время его службы он видел много таких «анархистов — фанатиков и аскетов», которые одевались в лохмотья, ели ровно столько, чтобы не умереть, и не разрешали себе никаких удовольствий и развлечений, имевших хоть какой-то намек на роскошь(97). Он же утверждал, однако, что наравне с бандитами, идеалистами и фанатиками в ряды анархистов вступали самые разные люди, включая слабовольных, втянутых в грабительскую деятельность, ущербных полуобразованных лиц и так и не повзрослевших юнцов, развращенных до основания. Конечно, среди членов групп было много и отбросов различных революционных партий, которые в своем возбуждении следовали всегда популярной и доходчивой идеологии: отчуждение богатств, отрицание частной собственности, «грабь награбленное» и т. д.(98).

Слова Плеханова, написанные за пятнадцать лет до взрыва массового насилия 1905 года, оказались пророческими: «Невозможно угадать, где кончается товарищ анархист и где начинается бандит»(99).

МАЛОИЗВЕСТНЫЕ ЭКСТРЕМИСТСКИЕ ГРУППЫ

Так можно назвать многочисленные группы, действовавшие в стороне от основного антиправительственного движения в России после 1903 года и особенно после начала революции 1905 года. Революционные экстремисты, по тем или иным причинам не присоединившиеся к основным революционным партиям или порвавшие с ними, слишком воинственные или непокорные, чтобы входить в систему любой политической организации, даже анархистской, объединялись в небольшие группы, которые распадались, как только менялись планы или интересы их членов. Большинство этих радикалов были несогласны либо с политическими теориями, либо с тактикой всех существующих партий; они были радикальнее всех. Террор и экспроприация были главными пунктами в расхождениях их с другими организациями, и отношение к этому вопросу выдавало их принадлежность к новому типу террористов. Эти независимые экстремисты не разработали никаких твердых идеологических принципов, отличающихся от тех, которых придерживались приверженцы основных революционных партий, и занимались систематическим террором, даже не пытаясь как-то его оправдывать и обосновывать, часто принимая участие в чисто уголовной деятельности, не имевшей ничего общего с революционными целями.

Такие группы включали в себя бывших членов всех революционных организаций, но большинство их составляли перебежчики из социал-революционных ячеек, действовавших по всей периферии после 1905 года. Многие бывшие эсеры отошли от своей партии в первую очередь из-за недовольства контролем террористической деятельности со стороны лидеров партии, пытавшихся ввести террор в общую систему партийной тактики. Кроме того, эти нонконформисты тяготились ограничениями, налагавшимися на применение экономического террора, особенно запретами на экспроприацию частной собственности. Хотя на практике эсеры «эксами» все равно занимались, некоторые не желали даже на словах соглашаться с официальной позицией партии и подчиняться партийной дисциплине, требовавшей отказа от соблазнительных мероприятий только потому, что участие в них могло бы запятнать репутацию организации.

Таким образом, немалое число эсеров покинуло ряды ПСР, чтобы избавиться от контроля над своими террористическими похождениями. В Архангельске в 1905 году один эсер, возмущенный бессмысленным, с его точки зрения, решением местного комитета партии, покинул организацию и создал независимый террористический отряд, некоторое время еще продолжая называть себя эсером(100). В Гомеле несколько перебежчиков из ПСР объединились в 1905 году в группу, члены которой называли себя независимыми социал-революционерами и создавали небольшие террористические дружины, никак не связанные с основными местными боевыми силами эсеров. Наряду с нападениями на представителей полицейских и гражданских властей, что вполне соответствовало эсеровским традициям, эти экстремисты увлекались никем и ничем не контролируемым экономическим террором, часто срывая свой гнев на управляющих поместьями, что сближало их с максималистами и анархистами. Они совершенно не интересовались вопросами социалистической идеологии, и это в сочетании с их постоянной практикой по добыванию денег на террористическую деятельность путем вымогательства у частных лиц привело к тому, что местные социал-революционеры полностью отказались от каких бы то ни было связей с ними(101).