Революционный террор в России, 1894— 1917 - [60]

Анархисты стремились как к разрушению того, что они считали деспотическим политическим и экономическим строем, так и к уничтожению культурных и духовных основ государства и общества. Представители анархистов-коммунистов санкционировали безмотивный террор против реакционных мыслителей и интеллектуалов и, еще чаще, против духовенства(ЗО). В глазах анархистов даже символы государственного и духовного порабощения — триумфальные арки, памятники гражданским и военным деятелям, церковные здания — были подходящими объектами для взрывов(31).

Чернознаменные организации набирали большую часть своих кадров из низших слоев общества окраинных областей империи и из мест еврейской черты оседлости(32). Хотя у анархистов было довольно мало последователей в Центральной России и в столицах, в этих местах тоже действовали небольшие группы, в своем радикализме и фанатизме ни в чем не уступавшие чернознаменцам. Вероятно, наиболее заметной из них была военизированная секта «Безначалие», центр которой находился в 1905 году в Петербурге, а маленькие подразделения — в Киеве, Минске и Варшаве. Как и чернознаменцы, безначальцы называли себя анархистами-коммунистами и тоже были страстными поклонниками безмотивного террора.

Лидером безначальцев был молодой человек, лет двадцати, тезка царя — Николай Романов, принявший псевдоним Бидбей (Бидбеев). Бидбей призывал своих сторонников наносить безжалостные удары по всем и каждому государственному чиновнику и полицейскому, утверждая, что любое такое нападение будет шагом к освобождению народа. Более того, по мнению Бидбея, необходимо было направить террористические акты против всех владельцев частной собственности, причем каждое такое нападение считалось «прогрессивным», так как оно обостряло классовые противоречия и толкало угнетенные массы на борьбу с хозяевами. В соответствии с истинным духом безмотивного террора безначальцы приняли боевой клич «Смерть буржуазии!» за основу своих действий, считая достаточным, по словам одного анархиста, «увидеть на человеке белые перчатки… чтобы признать в нем врага, достойного смерти»(33).

После 1907 года, когда организованная антиправительственная деятельность и массовое политическое насилие были в основном подавлены, большинство последователей Бидбея посвятили себя исключительно экономическому террору. В то время как многие бывшие радикалы, особенно среди рабочих, разочаровались в революционных идеалах и вернулись на свои рабочие места, безначальцы настаивали на том, что истинный анархист не может участвовать в производстве. Он «не должен своим трудом на фабрике и в мастерской создавать силу и укреплять позиции той самой буржуазии, которая подлежит беспощадному истреблению. Удовлетворение своих материальных потребностей настоящий анархист должен обеспечить посредством ограблений и похищений имущества богачей в свою личную пользу»(34).

Короче говоря, Бидбей и его последователи объявили тотальную войну современному им обществу в целом, которое они считали коррумпированным до основания и которое они стремились разрушить при помощи любых видов террора. Некоторые более мелкие анархистские группы, такие, как анархисты-индивидуалисты, откликнулись на призыв к неограниченному политическому насилию, оправданному именно тем, что оно и не требовало оправдания(ЗЗ).

АНАРХИЧЕСКИЙ ТЕРРОР НА ПРАКТИКЕ

Вне зависимости от теоретических разногласий между анархистами по вопросу, насколько широко могут применяться террористические методы борьбы, все члены анархических организаций в той или иной степени были сторонниками политических убийств. Ни одна из групп не сомневалась в необходимости террористической деятельности, и их расхождения касались только лишь незначительных пунктов теории и деталей выбора жертв.

Отдавая дань общим рассуждениям о необходимости агитации и пропаганды среди пролетариата, на деле многие анархические группы занимались исключительно террором и не тратили сил на прочие приемы антиправительственной и антикапиталистической борьбы, которые не давали моментальных результатов. По словам одного бывшего экстремиста, «почти не было анархиста, который по вступлении в ряды движения не делался на все сто процентов боевиком, готовым в любую минуту идти на тот или иной акт. Революционная обстановка… создала атмосферу всеобщего боевизма», особенно в 1905–1906 годах(Зб). Одним словом, анархисты являли собой ярких представителей террориста нового типа, не только в своем выборе жертв, но и в том, как они проводили террористические акции.

Что касается выбора жертв, то все анархисты (кроме хлебовольцев, которые жили главным образом за границей и потому большей частью ограничивались теоретическими заявлениями), стремились показать на практике свою готовность к беспорядочным и массовым убийствам. Даже наиболее умеренные анархисты-синдикалисты, не верившие в то, что политические убийства могут освободить народ от гнета капитала, поддерживали любой теракт, вписывавшийся в их политику всеобщего экономического террора. После начала первой русской революции анархисты предпринимали такие террористические акции, которых и представить себе не могли революционеры XIX века и которые отталкивали даже многих радикалов других революционных направлений, занимавшихся антиправительственной деятельностью бок о бок с ними.