Ревность - [49]

— Если тебя интересует, заходили ли к нам мистер и миссис Пурсер, — ворчливо поправила сына Розамунда, — то ответ — да, заходили. (Вообще-то ужасно хотелось прямо сейчас выложить новости насчет очередной выходки Неда, однако ради приличия следовало повозмущаться еще хотя бы пару минут.) Скажешь ведь такое — старые вороны! Да моя мать убила бы меня на месте, если бы я посмела так отозваться о ее друзьях! — Розамунда постаралась изобразить праведный гнев.

Вся беда в том, что Питер всегда и по отношению ко всему непробиваемо добродушен. Это совершенно обезоруживает. Вот и сейчас он искренне не понял, что его ткнули носом.

— По-любому, слава богу, что они не остались ужинать, — заметил он, рухнув в кресло. — У меня они вызывают одно желание — открыть газ и навсегда избавить их от всех бед. А у тебя?

Даже и это обезоруживало — такая безмятежная уверенность, что в столь негостеприимном желании они — он и Розамунда — едины.

— Какие вообще делишки в «Обители Горя»?

Он закинул вопрос с самым равнодушным видом, будто в действительности все это не заслуживает его драгоценного внимания, но Розамунда прекрасно знала, что ему доставляет несказанное удовольствие слушать сплетни о соседях. Разумеется, те, которые она считала допустимым ему поведать. Это тоже ужасно умиляло, и удержаться не было никакой возможности.

— Да все как всегда, — вскользь бросила Розамунда. — Сними ноги с ковра, Питер, вот умница, а то ты просто втираешь в него грязь… Обычная история. Нед опять ушел из дома.

— Вот и молодец! — рассеянно пробормотал Питер.

Он не особенно любил Неда, — пожалуй, как следует и не знал его, и уж точно понятия не имел о его делах и образе мыслей, а стало быть, не мог по-настоящему судить, хорошо это или плохо для Неда — уйти из дома. «Вот и молодец!» выскочило у него автоматически, поскольку молодежь всегда должна выступать заодно против взрослых — или, по крайней мере, заявлять об этом. Реальная жизнь — совсем другое дело, и каждому разумному молодому человеку это хорошо известно.

— Вильям и Нора, естественно, страшно переживают, — продолжала Розамунда, слегка подпустив строгости в ответ на это «Вот и молодец!». — Боятся, что он мог уехать в Брайтон и спутаться там с хулиганьем и наркоманами, бог знает с кем еще.

— Вот и молодец! — как попугай повторил Питер и затем, сообразив, о чем речь, добавил: — Уехал в Брайтон? Тогда он, как пить дать, замешан в этом убийстве на железной дороге. Вот старые вороны переполошатся!

Питер веселился, и, можно бы сказать, довольно безобидно, если бы его слова были обычной чепухой, как он сам, естественно, и считал. Но что-то — она еще не собралась с мыслями, чтобы сообразить, что именно, — мелькнуло в ее теперь постоянно встревоженном сознании, и Розамунда резко дернула сына:

— В каком убийстве?

Питер удивленно поднял глаза:

— В каком? Да не знаю я. Честно. Просто все говорят об убийстве. Во всяком случае, они нашли тело, где-то на путях, на Южной дороге. Не на брайтонской ветке, я это так сказал, для интересу, раз уж Нед туда смылся. Вообще-то это случилось на эшденской линии, как к бабуле ехать. Хотя я сейчас прикинул, в Брайтон так тоже можно попасть. Если сделать примерно эдак двадцать пересадок…

— Кто тебе сказал? Откуда ты это взял?

Розамунда старалась говорить спокойно. Надо собрать эту головоломку, не выдавая собственного смятения. Слава богу, эта молодежь так погружена в себя, — как и все, если быть честной…

— Да ты сама в расписании посмотри… Ах, ты про убийство? В школе слышал.

— Но кто, кто конкретно тебе рассказал?..

— Ребята в школе, — добродушно повторил Питер, не давая себе труда удивиться: с чего это его мать решила проявить такой нетипичный интерес именно к данной новости? — Вчера у нас об этом много болтали — два парня заявили, что своими глазами видели тело. Женщину. Лежала на насыпи возле рельсов.

— А почему они решили, что она мертва? — Розамунда чувствовала, что пора бы уже и прекратить допытываться, но не могла остановиться.

Питер с жалостью посмотрел на мать:

— Ну не загорала же она в кромешной темноте в славный декабрьский вечерок? И потом, они же видели. Говорят, прямо к ней подошли. Пробовали разбудить. Нет, она точно сыграла в ящик. Когда будем ужинать?

— Скоро. Кто, говоришь, ее нашел? Твои приятели?

— Не-а. Четвероклассники. Да зачем тебе все это, мам? — Питер наконец созрел для некоторого протеста. — Ты что, поверила, что я это всерьез про Неда? Да я пошутил!

— Конечно, дорогой, ты пошутил! — поспешила успокоить его Розамунда. — Просто… ну, мне просто интересно, вот и все. Всякому было бы интересно, а тем более это случилось по дороге к бабушке. Может, уже и в газетах есть? Про убийства всегда пишут.

— Вряд ли. Я ничего такого не видел. Это же произошло всего два или три дня назад. Наверное, в местной газетке появится к воскресенью. А в бабулиной газете, может, уже напечатали, ты ее спроси. Или Джесси. Она небось лучше разбирается в убийствах, чем бабуля.

Дальше вести следствие невозможно. Питер и так уже слегка озадачен ее настойчивостью и озадачится еще больше, если она вовремя не бросит своих расспросов. Кроме того, уже ясно, что спрашивать больше не о чем. Все части пазла у нее в руках. Все, что теперь нужно, — это несколько минут покоя и уединения, и головоломка будет собрана. Покой — чтобы не запутаться; уединение — чтобы никто не видел ее лица и тех изменений, что с ним произойдут, когда начнет вырисоваться картинка и приятное лицо обыкновенной домохозяйки превратится в искаженную ужасом маску.