Ревность Эмили - [12]

— И как же твои предки приобрели его?

— Наверное, силой. Они были разбойниками, хотя имеются сведения, что в жилах Рене Вайона текла королевская кровь, и что он имел какое-то влияние на владельца замка. Рене шантажом вынудил у владельца замка разрешение на брак с его дочерью. По преданию, девушка едва не лишилась рассудка, узнав об этом, и после свадьбы отказалась спать с таким злодеем, каким считала Рене. Тогда он заточил ее в самую высокую башню, чтобы она одумалась. Но вместо этого, бедняжка выбросилась из окна. Тебе повезло, cherie, что у нас с тобой нет проблем с сексом.

— О, какая печальная история, — пробормотала Эмили, игнорируя его насмешку. — Но ты-то, наверное, думаешь, что я буду послушна тебе во всем!

— Не сомневаюсь.

Последнее слово он всегда оставляет за собой, с раздражением подумала Эмили, глядя, как Люк шествует через двор, чтобы приветствовать одетых в униформу слуг, собравшихся на ступенях лестницы, ведущей к огромному парадному входу.

Когда Эмили вынула Жан-Клода из детского креслица, Лиз уже стояла рядом, чтобы взять ребенка.

— Месье Вайон собирается представить вас персоналу и поэтому распорядился, чтобы я отнесла малыша в детскую, — извиняющимся тоном пояснила няня.

Эмили прониклась к Лиз теплыми чувствами после того, как ближе познакомилась с ней в самолете и узнала, что та решила посвятить жизнь уходу за детьми после того, как умер ее муж, а дочери обзавелись собственными семьями.

У Эмили подгибались колени, когда она подошла к Люку. Она уже почти жалела, что не послушалась его и не переоделась во что-нибудь менее экзотическое.

Люку показалось, что Эмили стала еще красивее, если это вообще возможно. Сквозь ее почти прозрачную юбку просвечивали стройные ноги.

Эмили поправила растрепавшиеся ветром волосы, наблюдая, с каким любопытством собравшиеся рассматривают ее. Без сомнения, они ожидали, что жена Люка будет элегантно одетой, уверенной в себе молодой особой. А Эмили смогла лишь выдавить застенчивую улыбку, когда Люк представлял ей своего дворецкого Филиппа и его жену Симону.

— Ты могла бы хоть немного дружелюбнее держаться с ними, — сказал Люк, пока она следовала за ним в огромный холл с мраморным полом. — Семья Филиппа такая же древняя, как и моя. И так же давно связана с замком Монтьяр. А ты строишь из себя надменную английскую принцессу.

— Вовсе нет. Но мне хотелось бы кое-что уточнить. Я не могу понять свою роль в твоем замке. Ты представил меня персоналу как свою жену. Но не ожидаешь же ты, в самом деле, что между нами возможны нормальные супружеские отношения, и что я буду вести себя так, будто ничего не случилось.

— Я на это надеюсь, ma petite.

Эмили вздохнула, глядя на мрачное лицо Люка, затем осмотрелась вокруг.

Снаружи замок показался ей тяжеловесным, зато внутри он производил впечатление легкого и воздушного. Солнечный свет лился сквозь высокие окна, отражаясь от светлых дубовых панелей и стен кремового цвета. Эмили ощутила, как постепенно поддается очарованию замка.

Ее взор обратился к многочисленным портретам, украшавшим стены. Полотна были старыми и, очевидно, бесценными.

— Познакомься с членами семьи, — с усмешкой сказал Люк, проследив за ее взглядом. — Это портреты моих предков. Самые последние в этом ряду — мои родители: Жан-Луи и Селина.

Внешне Люк очень походил на своего красивого отца.

— Твои родители тоже живут здесь?

— Нет. Они скончались. Их брак не был счастливым. Скорее это было деловое соглашение между двумя зажиточными семьями. Семья моей матери владела виноградниками, которые после свадьбы перешли в семью Вайон.

— Твои родители не любили друг друга?

Люк невесело рассмеялся.

— Нет. Мой отец был холодным, а мать глубоко ранимой. Она была с ним несчастна. Ее так поразило наше семейное предание о трагической гибели жены Рене, что она почувствовала… в общем, она повторила эту ужасную историю.

Эмили нахмурилась.

— Ты хочешь сказать, что твоя мать разбилась, бросившись из окна башни?

— Да.

— Какой ужас! Сколько тебе было лет?

— Пятнадцать.

— Не могу поверить в это, — прошептала Эмили.

Ведь в пятнадцать лет Люк так нуждался в родительской любви и заботе! Неужели страшная трагедия и стала причиной его нежелания показывать свои эмоции? Больше не имело значения, что они заклятые враги. Эмили представила себе весь ужас пятнадцатилетнего мальчика.

— Почему ты никогда не рассказывал мне об этом? — спросила Эмили, непроизвольно протягивая руку, чтобы успокоить его. — Ты ни разу не упомянул о своих родителях.

А Эмили была слишком застенчивой, слишком неуверенной, чтобы совать нос в его личную жизнь.

Но, взглянув на холодное, отстраненное лицо Люка, Эмили поняла, что он не нуждается в ее сочувствии, и в отчаянии отдернула руку. Она была посторонней, когда он женился на ней, и с тех пор ничего не изменилось. Надо всегда помнить об этом.

— Я не считал уместным, сразу после нашей свадьбы, обсуждать с тобой печальные семейные предания, cherie. Браки Вайонов часто заканчивались трагически. Будем надеяться, что судьба нашего брака будет другой.

— Пока что я не вижу ничего хорошего, — признала Эмили. — Возможно, и на этот раз Амур промахнулся. — Она вздохнула, не дождавшись ответа. — Мы не доверяем друг другу, Люк. Может быть, будет лучше, если я все же подыщу дом в деревне для нас с Жан-Клодом. Где-нибудь неподалеку отсюда, чтобы ты мог часто навещать сына.