Ревность - [32]

Шон снова просмотрела свой список. Хватит ли им средства от насекомых? У них была всего пара флаконов, но Ивен сказал, что этого достаточно, если они не хотят купаться в этой жидкости. Запаслись они и антибиотиками в огромных количествах. «Каждая царапина, каждый укус здесь тут же инфицируется», – предупредила их Тэсс. Зубная паста, мазь от ожогов и шампунь. О лезвиях для бритья они вспомнили в последнюю минуту. Шон не могла себе представить Дэвида с двухнедельной щетиной. Она посмотрела на него, протянула руку и провела пальцем по его щеке. Еще до того, как дотронуться до него, она ощутила его кожу, немного шершавую от щетины, выросшей за день. Это было прекрасное лицо, спал ли он или бодрствовал.

– Можно я присяду?

Она подняла голову и увидела Ивена, стоявшего рядом. Шон убрала книгу с соседнего сиденья, освободив для него место.

Он сел, держа в руке одну из тех брошюр, которые просматривал в аэропорту.

– Ты читала это? – Он протянул ей статью Пола Нанса «Трудности в использовании подсадки при ловле приматов».

Шон кивнула. Она знала эту статью.

– Так вот, я не хотел тогда настаивать, но, прочитав эту статью, понял, что у нас могут возникнуть проблемы.

– Ивен, я все это обдумала. – Она объяснила ему, что упаковала сушеные фрукты и яйца для подсадной обезьянки в дополнение к свежим фруктам, которые они купят в Икитосе, даже набросала чертеж, показывавший, как она намеревалась защитить обезьянку от возможных повреждений.

По мере ее объяснения лицо Ивена освещалось улыбкой.

– Я вижу, ты и впрямь все продумала.

– Ага.

Между ними воцарилось молчание. Через минуту он протянул руку и выключил свет.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.

Она смотрела на спинку кресла впереди себя. Там смутно виднелся плакат «Распорядок действий в случае опасности» над карманом с рвотными пакетами.

– Ты помнишь, как звонить по международному из Перу?

– Это несложно. Ты хочешь справиться о близнецах?

Она кивнула.

– Следующая возможность сделать это представится не раньше, чем через две с половиной недели.

Ивен выдвинул подлокотник и впервые за этот год прижал свою руку к ее руке, ладонь к ладони.

– Как ты думаешь, удастся тебе наконец успокоиться во время этой поездки?

– Со мной все будет в порядке, как только мы оставим Икитос за спиной. – Она закрыла глаза, чтобы сосредоточить внимание на том, как плотно прилегла его рука к ее руке.

После того как Ивен вернулся на свое место, Шон продолжала сидеть в темноте, прислушиваясь к ровному гулу моторов. Закрытый роман лежал у нее на коленях. Она взглянула на Дэвида. Он крепко спал. Было видно, как мерно поднимается и опускается его грудь под тонким синим одеялом. Он мог заснуть где угодно, его покой не нарушался снами. Он легко мог бы проспать весь путь до Икитоса, просыпаясь только на время пересадок. Шон хотелось бы обладать такой способностью. Ведь ей еще предстоит скоротать эту ночь с романом, которым она не может увлечься, и с головой, полной воспоминаний.

10

Три года назад самой характерной чертой Икитоса был запах. Дым, нечистоты и сладкий запах гнили. Она и Ивен сошли с самолета, и оба сморщили носы.

Они сели на такси, сказав шоферу название своего отеля. Гид из местного питомника должен был зайти за ними утром и повести в джунгли. Шон уже мечтала о том, как она выберется из этого городка и окажется в дождливом лесу. Поскорее бы закончился этот этап их путешествия.

Они сидели на заднем сиденье, слишком усталые, чтобы разговаривать. Пружины сиденья напоминали о синяках, которыми накануне наградил ее Дэвид. Теперь ей казалось, что тот сладкий вечер в лодке был давным-давно. Ивен внезапно схватил ее руку и прижал к своим губам. Она знала, что это был знак чистого восторга по поводу того, что они здесь, но горячая волна прошла по всему ее телу. Она подумала о том, как легко было бы переспать с ним сегодня ночью.

Прошло четыре с половиной года с тех пор, как пожар в каньоне уничтожил большинство красноухих и изменил характер их отношений, которые основывались теперь на странном сочетании вожделения и сдержанности. Шон не покидало чувство вины, но и желание тоже не оставляло ее. В разговорах друг с другом они никогда не упоминали того кануна Рождества, говоря при случае об «огне», и в глазах Шон это слово приобрело двойное значение. Иногда она убеждала себя в том, что их близость той ночью была не более чем сном. И тогда она ловила на себе его взгляд, и было в этом взгляде нечто настолько грубое и неутоленное, что она понимала: забвение дается ему не легче, чем ей.

– Ивен.

– Да. – Он прижался щекой к ее ладони.

– Я хотела бы, чтобы у меня не было совести. Он понял ее мгновенно и выпустил ее руку, как будто она обожгла его.

– Но она у тебя есть, – сказал он. – У нас обоих. Она кивнула.

Он улыбнулся.

– Каждый раз, когда я думаю о нашей близости, я вспоминаю о том, как тебя рвало в туалете. Вот что заняло место романтических мыслей в моей голове.

Она засмеялась.

– Неадекватное поведение. – Немного поколебавшись, она спросила: – Как часто ты думаешь о нашей близости?

Он посмотрел на нее:

– Хочешь, чтобы я ответил так, чтобы ты смогла с этим жить, или правду?