Ревнивая лампа Аладдина - [34]
– Да, прекраснейшая! – и Аладдин покорно склонил голову.
– А теперь я исчезну, мой господин! Тебя зовет отец! Мастера по металлу тоже немного волшебники, но ему обо мне знать все же не следует…
И Хусни вновь превратилась в дымную ленту, которая втянулась в старый светильник.
– Аладдин, мальчик мой, я был в присутствии гулям-дари. Рассказал о разбойниках, о том, что твой учитель пропал… – так начал разговор мастер Салах.
– Гулям-дари, отец? – Аладдин сначала даже не понял, о чем идет речь. Он-то знал куда больше, чем отец, и потому не сразу вспомнил о том, что говорил в ту страшную ночь, когда ему удалось все же выскользнуть из каменоломен.
– Ну конечно! Не к стражнику же у ворот мне было идти! Гулям-дари Фарух, да хранит Аллах его знания и мудрость, человек опытный. Не зря же сам великий Синдбад-мореход, слава и гордость Багдада, звал его с собой в странствия.
– Да, отец, теперь я тебя понял! И что сказал мудрый гулям-дари?
– Что он не слышал ни о каких разбойниках уже много лет, но пошлет лучших из своих людей, чтобы проверили каменоломни. Ибо, так говорил сам гулям-дари, «в этих лабиринтах можно спрятать не несчастную шайку бандитов, а целое войско, подобное бесчисленной армии Искандера Двурогого!»
– Благодарю тебя, отец! Теперь я спокоен: мой учитель наверняка будет найден!
– Увы, сынок, я не разделяю твоей уверенности! Наш гулям-дари действительно мудр и силен как лев. А вот его люди, да простит Аллах милосердный мне эти слова, трусоваты и ленивы, как… как сытые змеи. И, думаю, они не будут обшаривать каменоломни, дабы найти какого-то иноземца. Более того, я опасаюсь, что они даже не покинут пределов города.
– Но что же делать нам, отец?
Аладдин прекрасно знал, где его «учитель» и что с ним, но, конечно, не стал ничего говорить Салаху.
– Думаю, сынок, мы более сделать ничего не можем! Не мы же воины и защитники этого города.
– Да, отец, ты всего лишь знаменитый золотых дел мастер, гордость великого Багдада.
– Не стоит так говорить, сынок! – Салах покраснел от удовольствия.
Не каждый день сын говорил ему такие слова. Более того, сын раньше никогда не говорил с ним как равный. И это тешило отцовское сердце куда больше, чем похвала. Хотя и похвала была очень приятна.
Аладдин спрятал улыбку. Ему тоже было внове вот так, без внушений и нотаций, беседовать с отцом. Он вдруг почувствовал, какими интересными могли бы стать их дни, если бы они вместе творили красоту, создавая украшения для прекраснейших рук.
– Да будет так, сын! – отец решительно встал. – Меня ждет золото…
– Ты разрешишь мне, отец, пойти вместе с тобой? Я придумал интересный узор и хочу, чтобы ты помог мне сплести его.
– О Аллах, конечно разрешу! И пусть солнце уже село, но нет дня светлее сегодняшнего! Ибо сын мой пожелал стать моим помощником!
Вновь хлопнула калитка. Мужчины покинули дом. В нем воцарилась тишина, прерываемая лишь тихим пением Фатимы.
– О Аллах милосердный и всемилостивый, какой неряха мой мальчик! – с такими словами Фатима вошла в убежище Аладдина.
Аладдин был неряхой не более, чем все остальные люди. Но, конечно, он не складывал книги в аккуратные стопки, предпочитая, чтобы они лежали вокруг него. Конечно, пергаменты с рисунками валялись где попало: на подушках и под подушками, у окна и в углах. Но к этому Фатима уже почти привыкла.
Сейчас же картину привычного беспорядка венчала старая медная лампа, торжественно возвышающаяся на горе подушек у стены. И это зрелище ранило добрую Фатиму в самое сердце.
– Ну почему он тащит всякую грязь в дом?! И где он только взял это старье? Ох уж эти мальчишки! Бегают где попало, а потом в доме появляется рухлядь, которую даже страшно взять в руки… – с этими словами мать Аладдина все же взяла в руки медный светильник и начала его разглядывать.
– Какие странные узоры! Но все так заросло грязью, что разглядеть толком ничего нельзя! – Фатима все-таки была женой золотых дел мастера и кое-что понимала и в красоте, и в узорах. – Попробовать отмыть? Или лучше оттереть шелком? И зачем мальчик поставил ее на подушки? Почему не нашел более приличествующего места? На полках, где и должен стоять светильник… Ох, детки…
И Фатима, как уже делал ее сын, спустилась во двор и опустила лампу в ручеек. Вновь послышалось хихиканье. Но мать Аладдина не обратила никакого внимания на эти звуки. Пусть им неоткуда было взяться, но мало ли кто мог смеяться!
Результат был печальным, печальным для любой хозяйки – грязь не отмылась.
– Ну что ж, тонкий шелк творит чудеса! А терпения мне не занимать!.. – и Фатима начала оттирать старую патину.
Появился листок, потом стебель, потом… А потом из лампы повалил черный дым, стремительно светлея и синея. И вот из светло-сиреневой дымной полосы соткалась прекрасная женщина.
– Слушаю и повинуюсь!
– Аллах милосердный, спаси и помилуй! Что это? Кто это чудовище?
– Спасибо на добром слове, женщина! Ну почему чудовище?
– Но кто же ты тогда?
– Я джинния, меня зовут Хусни.
– А что ты делаешь в этой старой лампе? – Странная все-таки у женщин логика, женская. Правда, у мужчин и такой нет…
– Этот благородный медный светильник – мое прибежище. От гнева страшных магов туда спрятал мою душу мой отец, учитель учителей.
О великий Багдад, многоликая, многоголосая толпа стекается к базару, твоему сердцу и желудку, чтобы потратить пару фельсов или динаров, отведать изысканного плова, послушать удивительную историю о том, как за высокими стенами твердыни правоверных высоко в горах в зачарованной пещере, полной сокровищ, поселилось сорок юных красавиц… И, по слухам, пещера эта — приют разбитых сердец. Но каких богатств искал в волшебной пещере юный Али-Баба? И что обрел?
Первая любовь юной волшебницы Амаль была неразделенной: не каждый смертный сможет совладать с ее темпераментом. Однако ее, внучку царя джиннов, почему-то влечет к людям, точнее к одному человеку… Молодой кузнец Синдбад пробудил в ней чувства и желания, которым она не в силах сопротивляться. Но влюбленных предупреждали: стоит совершить над ними свадебный обряд – и они обречены…
Хасан, Хасан… На беду отец отдал тебя в ученики к знаменитому наставнику молодежи Георгию, на беду ты увидел прекрасную статую, присланную из далеких земель. Ибо для тонкой и открытой натуры это стало дорогой к погибели. Холодный камень ты предпочел живой душе и живой плоти, холодным камнем стал навек.
Амбра и сандал, звон колокольчиков на тонких запястьях гурии, соленый морской бриз, роскошь арабской ночи и ослепительный блеск утра… Душа летит вслед за причудливым повествованием, и вот – широкие ладони океана и корабль белокурых гяуров, ведомый прекрасной Сигрид, пленительной дочерью севера, а вот гигантская птица Рухх взмывает ввысь, закрывая лик Солнца крыльями. Страстная Повелительница гигантов раскрывает свои объятия, подобно Клеопатре меняя жизнь на ласки; пленительная дева-тигрица дарит свою любовь достойнейшему…
Один из лучших учеников колдовской школы Алим превратил надменного незваного пришельца в пятерых чародеев и отправил их на пять сторон света. Чтобы вновь стать единым целым, они должны встретиться в несуществующем городе и получить волшебный амулет из рук Девы Пророчества. Пройдут тысячи лет, прежде чем они доберутся до прекрасной Девы и дадут ей пять незабываемых уроков колдовской страсти…
Удивительные вещи творятся под рукою Аллаха. В каком-нибудь затрапезном селении у края пустыни можно встретить великого колдуна (правда, утратившего силу) и даже поступить к нему в ученики. А потом пуститься в странствия с бродячими актерами и увидеть саму Повелительницу гигантов, могущественную Царицу змей…Однако судьба ее – на клинке славного и доблестного Синдбада-Морехода.
Мечты амбициозного музыканта Кирилла разрушены вдребезги. В период, когда все кажется особенно блеклым, главный герой, по чистой случайности, спасает жизнь очень влиятельного, харизматичного, но в то же время абсолютно безумного человека. В благодарность мужчина хочет вытащить Кирилла из серости будней. Адреналин, страсть, новые эмоции. Кирилл вновь находит себя. Но лишь до того момента, пока он не встречает Еву. Женщину, которая хочет видеть весь мир в огне...
Аэрон, бессмертный воин, считает, что не нуждается в плотской любви. Поэтому когда-то в порыве самоуверенности он бросил Кроносу, Верховному богу титанов, дерзкий вызов, прося ниспослать ему такую женщину, которой придется добиваться. И вот уже несколько недель Аэрон ощущает беспокойство из-за Оливии, которая появилась около него столь внезапно. Ангел она или демон, какую угрозу несет в себе? Оливия клянется, что она падший ангел, что отказалась от бессмертия, потому что ей приказали расправиться с Аэроном, а она не может не только обезглавить его, но и причинить ему малейшую боль.
Дима прочитал или увидел мысли на моем лице, потому что одну руку убрал от овощей и схватил ею меня за попу, пододвигая к себе ближе. А я не сопротивлялась когда поцеловали за ушком, и когда, рука, пощупав бедра, скрытые только шортами переместилась вдоль талии на грудь и смяла, я совсем не сопротивлялась. Ни капельки! К тому же, не забывала один момент — в правой руке у мужчины нож!!! Погладила пальчиками Диме подбородок, почувствовала легкую щетинку. Он не брился эти пару дней, от этого сразу казался «взрослым», грозным, типичный бандит из боевиков, оставалось сигарету в зубы и запах перегара добавить. — Мурррр, — призывно мяукнула, прикрыв глаза. — Кису… надо… отодрать! — расслышала рык уже отнюдь не котика на ухо, а скорее зверя.
— Я не ожидала, Альбус, — начала МакГонагалл, когда дверь за студентками закрылась. — Что Грейнджер сможет попасть в эти цепкие лапы судьбы. — Что поделаешь, Минерва. Каждый из нас когда-то делает шаг ко взрослой жизни, — спокойно произнёс Дамблдор со своего портрета. Он уже отложил свитки и смотрел в сторону директора. Его очки-половинки лежали в его руках. — Просто кто-то делает это позже, а кто-то — намного раньше положенного.
— Любуешься? — голос Эриндела заставляет вздрогнуть от неожиданности. — Да, — Тиннар произносит это очень хрипло и через силу. — Мальчик очень красив. И не менее опасен… — Можно подумать, что мы с тобой — две невесты на выданье! — Ну, мы-то нет, а вот его удар был для меня полной неожиданностью. — Он больше не ударит так — он знает, насколько это больно. — И он не пугает тебя этими силами? — Нет. Он — словно цветок на вершине горы — помнишь, эдельвейс-очень хрупкий, но выживает там, где другие просто замерзают.
Большими пальцами он старательно попытался убрать слёзы. Девушка всё также стояла, не двигаясь. Она замерла и была похожа на статую. Ангел. Оскверненный, но такой прекрасный ангел.
Когда встает над горизонтом звезда Зухрейн, когда смолкают в диване голоса, кричащие о законе и справедливости, а по переулкам столицы страны Аль-Миради бродят подозрительные тени, он покидает свой дом. Но калитка закрывается не за визирем Шимасом, а за Жаком.
Прекрасный принц Рахман разуверился в самом непостижимом чуде, сотворенном Аллахом всемилостивым и всесильным, – в женщине. Ни ученые занятия, ни придворная жизнь у трона правителя Райпура, ни победы друзей над юными красотками не могут излечить его сердце. Но безжизненность и пустота чужды подлунному миру, ибо наполняет его любовь. Наполнится ли сердце юноши?
Не одна, а двенадцать жизней, полных странствий и приключений… Тысячи новых ощущений, тысячи умений далеких и загадочных народов. Такой дар получил Маруф от влюбленной дочери волшебного народа. Дар или наказание? Даже его собственная жена сомневается в мудреце-башмачнике и отправляется к колдунье, чтобы выведать правду. Но сможет ли она эту правду принять и сохранить при этом любовь к Маруфу?
Три сына царя Омара, властителя великой державы Ал-Лат, отправились в страну, лежащую за высокими горами, чтобы продолжить там свое образование. Но младшие братья даже не догадываются, что отнюдь не жажда знаний позвала в дорогу царевича Мансура, а желание устранить соперников в борьбе за отцовский трон. Однако коварным планам не суждено осуществиться, ибо судьба распорядится по-своему…