Ревизор Империи - [6]
В общем, обозревать афишную тумбу — это все равно, что лазить в Инет: всего много и без толку. Адрес лавки Аудион он списал; она была где-то в Елецком переулке.
«Так. Какое-нибудь заведение, чтобы работу поискать или загнать что нибудь, чтобы на ночлег устроиться — это, скорее, у завода, в старой части поселка. На сам паровозный соваться незачем — воскресенье, в гимназию тоже. Потом к радиолавке, если там тоже не выходной, оттуда на станцию».
За метровым решетчатым забором, на месте сквера перед фабрикой-кухней, в окружении стройных сосен и берез кучковались коричневые домики, обшитые тесом; они напомнили Виктору то ли пионерлагерь, то ли турбазу. На бараке, что стоял напротив калитки, красовалась длинная и узкая вывеска заводского общества потребителей на паях. До обоняния донесся запах квашеной капусты, соленых огурцов, постного масла, сушеных грибов и фруктов и сдобной выпечки. Голода, надо понимать, здесь не было.
Со стороны переезда простонал паровозный гудок; Виктор непроизвольно обернулся. Черно-белый полосатый шлагбаум был опущен; возле него стояла будка часового и прохаживался человек в форме. На голове у служивого вместо дореволюционной фуражки виднелось кепи, похожее на немецкое или австрийское.
«Е-мое! Оккупация? А как же сборы на российский воздушный флот? Уточнить бы, а то вляпаешься…»
Виктор перешел улицу и, не спеша, пробрался в толпе ожидающей у шлагбаума публики поближе к передним рядам. На кепи служивого — судя по беспросветным погонам с полоской, унтер-офицера, — была прицеплена овальная царская кокарда, а на форме, как на современной, торчали огромные накладные карманы: шесть на гимнастерке (из них два на рукавах), и два на брюках, не темных, а защитного цвета, и заправленных в сапоги. Не ботинки с обмотками, а дешевые кирзачи, местами потертые до хлопчатобумажной основы, хоть и усердно начищенные ваксой. Без имитации свиной кожи, зато с ремешком на низком голенище. Ремень бойца поддерживали плечевые лямки, а на шее…
И тут Виктору стало несколько не по себе. На шее унтера болтался самый настоящий пистолет-пулемет «Стэн», только с магазином вниз и круглыми дырками на кожухе ствола. Магазин покороче, патронов на двадцать. Новенькие вороненые части отливали синевой.
«Ну и чего удивительного?» — успокоил себя Виктор. «Автоматическое оружие в первую мировую известно. Вот почему „Стэн“ забацали… А что, просто тот же ход мыслей. Надо было что-то дешевое, для массового выпуска. А кирза… Ну, если у них тут резиновые шины, отчего же этой дряни не быть? Странно, что у нас ее так поздно придумали».
За особнячком послышались хриплые гудки, и мимо переезда, тяжело пыхтя и выталкивая из-под себя в стороны струи белого пара, словно огнедышащий змей, неторопливо прополз черный шестиосный маллет с гигантским хвостом тяжелого воинского эшелона. Теплушки с солдатами и орудия на двухосных платформах особого удивления у Виктора не вызвали. Примерно как в фильмах про гражданскую.
А затем появились платформы с танками.
Это были вовсе не те громадные ромбы, что обычно показывали в фильмах про гражданскую и которые пускал под откос артист Соломин из «Адьютанта его превосходительства», но размерами тоже внушали. Очертания грозных машин терялись под серым брезентом, растянутым над бронекорпусами наподобие палаток, и только в самом низу из-под грубой ткани выступал серо-зеленый стальной лист с заклепками, окаймленный пластинами гусеничных звеньев.
Танкам Виктор уже не особо удивился. К восемнадцатому году легкую бронетехнику сотнями штук клепали французы и собирались клепать немцы и американцы. Странным было видеть это чудо в русской армии. Похоже, здесь оно не было редкостью — народ на переезде обозревал вундерваффе так же спокойно, как смотрели на закамуфлированные ракеты в шестидесятых. Но зато, если какой-нибудь политик на теледебатах будет уверять, что Россия в начале гражданской войны могла выпускать танки, значит, он просто побывал в этой реальности. С каждым может случиться.
Наконец, хвост состава уполз без остановки куда-то в сторону Рославля, переездный взялся крутить лебедку, и длинная жердь шлагбаума лениво поползла вверх. Народ с гомоном двинулся. Виктор уже сделал первый шаг к переезду, как вдруг перед ним вырос невысокий конопатый тип лет этак двадцати восьми в котелке и, отвернув лацкан темно-серого пиджака, показал жетон.
— Тайная полиция его величества. Соблаговолите проследовать с нами.
— По-хорошему просим, — донеслось из-за спины. Виктор оглянулся: сзади стоял еще один тип в котелке, только постарше, лет так под сорок, худощавый, рыжий, с усами подковой, в зеленом пиджаке и с тросточкой. Лицо его было унылым.
— Могу ли я узнать, в чем меня обвиняют? — осторожно спросил Виктор.
— Вы подозреваетесь в попытке сфотографировать станцию и воинский эшелон, — невозмутимо ответил конопатый.
Виктор впервые обрадовался тому, что он попал в другую реальность без мобильника.
— Разве у меня есть фотоаппарат? — недоуменно спросил он.
Конопатый хитро прищурился.
— Сейчас есть камеры, которые снимают на кусок синематографической пленки через пуговицу. Соблаговолите проследовать в розыскной пункт уездного отделения, там разберутся.
На тему альтернативной истории сегодня только ленивый не пишет.И правильно. Приятно отправить современного главного героя в прошлое, где он, разумеется, самый умный и все ему заранее ведомо. Потому что все мы историю узнали из учебников, а в них, как сказал с экрана Тихонов, историю показывают так, будто в ней орудовала банда двоечников. Вот и представляется герою возможность эти ошибки исправить – например, Великую Отечественную на пару лет раньше выиграть или не допустить развала Союза, а то и – чего мелочиться-то? – освободить Индию от британского ига.
Аннотация:Когда после "Детей империи" появилось "Задание империи", автор задумался.Во времена Века Империй (это не про игру от Майкрософт) мы были образцом для всего прогрессивного человечества и хотя бы в сказках имели претензию на улучшение мира. Прекратить на планете войны, победить преступность, ликвидировать угнетение и бесправие, покончить с неграмотностью, голодом и эпидемиями, накормить 36 миллионов человек, которые сейчас, по данным ЮНЕСКО, ежегодно умирают от последствий голода на фоне презентаций новых смартфонов, или, на худой конец, показать противнику кузькину мать.
В конце «Детей империи» автором на судьбе главного героя автор вначале хотел поставить жирное многоточие. Дескать, пускай читатель додумывает его пути. Но — не тут-то было.Чем больше страниц выходило из принтера, чем больше исторических трудов было изучено за время работы, чем более автор убеждался, что альтернативную историю у нас пишут не только фантасты и не столько фантасты, а больше люди серьезные, то есть историки и сценаристы исторических фильмов. Когда киношные немцы запирают железнодорожный мост воротами, чтобы партизаны не прошли, когда Кировский завод во время блокады Ленинграда выпускает копии ленинского броневика, когда часовые, охраняющие дорогу на даче Сталина, стоят не шелохнувшись, когда в двух шагах от них идет перестрелка с террористами, когда бетонная плита проникает внутрь бронепоезда через его крышу, оставляя ее целой — такого ни один фантаст не выдумает.
Самое сложное в альтернативной истории - это когда она совершенно неожиданно перестает быть альтернативной. Пока создавался "Ревизор Империи", испортились отношения с Рейхом и исчезла возможность развивать страну на нефтемарки. Пресса перестала обсуждать вопрос, когда начнется война в Европе, и переключилась на тему, сможет ли Клинтон втянуть нашу страну в войну в Европе, которая давно идет под мирные переговоры. В предвыборной гонке в США вновь принял участие Хьюи Лонг. Разумеется, как уже понял читатель, это не более чем шутка.
На сегоднящний день приходится с грустью отмечать, что мировая литература, решая масштабные проблемы Мордора, Хогвардса и прочих миров, как-то обошла мир сказочный, альтернативный, и вместе с тем совершенно реалистический, а именно: мир советских студентов конца семидесятых - начала восьмидесятых годов. А ведь были там и свои герои, об одном из которых и пойдет речь в предлагаемых уважаемому читателю историях, которые можно смело сравнить с листками, выпавшими из конспекта эпохи.Возможно, некоторые, прочтя их, воскликнут: "Что же это за герой? Что он совершил?" Но разве для нас с вами не важнее то, чего он не совершил? Он не развалил ни одной страны, не поссорил друг с другом ни одного народа, не начал ни одной войны, не устроил ни одного ипотечного кризиса - так неужели же человеческая память окажется к нему менее благосклонна, чем к тем, кто это делал?
Что такое сказка? Это история. История, полная необычного, ужасного и чудесного, заставляющая птицу вашей фантазии расправить крылья и приготовится к полету длиною в одну повесть и… чуть дальше. Потому что, несмотря на все чудеса и небывалые несуразности, сказка несет в себе смысл. Такой старый и знакомый. Несет через века и такие же, но уже забытые, истории. И пусть иногда она бывает страшной, я считаю, что главное, что она должна нести в себе — это крупицу счастья. Настоящего, когда ты сопереживаешь героям и иногда улыбаешься, но сам не знаешь — почему… Я не говорю, что написал хорошую историю, слишком мало опыта.
Что делать человеку, причастному к уничтожению мира, в котором он жил? Тем более не хотевшему причинять кому либо страдания… Произведение о том, как два друга находят вход в древние немецкие подземелья. И весёлые поиски сокровищ перерастают в нечто кровавое. Первая часть романа «Крик в потерне». .
Два друга, два разных пути в незнакомом, странном мире. Одному суждено стать скандинавом, другому славянином – так было и в ролевой игре, в которую они играли дома, на Земле. Но только ли одни они являются реконструкторами в этой новой реальности? И как устроен этот мир? Об этом и многом другом – в заглавном произведении сборника «Реконструкторы», написанном на стыке социальной, космогонической фантастики и стимпанка.Помимо соавторской повести, в сборник вошли по три рассказа (в авторской версии) Ильи Тё («Аврора, жди меня, я иду», «Трубка мира» и «Баллистика Талиона») и Андрея Скоробогатова («Их нет», «Седые небеса Мансипала», «Игрушка на снегу»).
Как вышло, что в XIX веке Россия навсегда лишилась своих земель в Северной Америке? Что это, просчет царской дипломатии или тайна, которую успешно держали «забытой» на протяжении сотни лет? Наши современники Дмитрий и Марго ведут это почти детективное расследование. Головокружительный сюжет в лучших традициях авантюрного, исторического романа, яркие образы, умение автора передать неповторимую атмосферу и аромат далекой эпохи — всё это поможет вам шагнуть в эпоху последних лет царствования императрицы Екатерины II.
Этот сюжет я сочинил в девятом классе! Тогда это была повесть, а герой был школьником и его звали Леонид. Повесть называлась «Лёнька и Цезарь». Но через 32 года героя стали звать Иваном и он стал студентом. Идеи не умирают они живут даже через 32 года!
1812 год, Россия. Французская армия вот-вот будет в Москве. Спасая раненого жениха, русского офицера Алексея Рощина, самоотверженная дворянка Ирина Симеонова тайными тропами везет его в свое лесное имение. Благодарный за спасение, Рощин надевает страстно обнимающей его девушке фамильное кольцо. Но что это? Под рогожей с офицером оказалась не Ирина, а незнакомка, назвавшаяся кузиной Жюли… Конфуз. Правда, Жюли невероятно бойка, ее острый язычок и смелость помогают беглецам уйти от французов. Но откуда она взялась и почему ее горячие объятья так волнуют чужого жениха?..