Ревизор Империи - [140]

Виктор положил на стол тетрадь с коленкоровой обложкой.

— Здесь все сведено на первое время. Принцип действия, приспособления для изготовления датчиков, технология наклейки и измерений, схемы усилителей, как делать розетки, как тарировать на балочке. Если удастся получить констатановую проволоку диаметром хотя бы тридцать микрон, мы сможем изготовить датчики достаточно малых размеров.

— Тридцать микрометров — это можно. Алмазным волочением, например.

— Для уменьшения диаметра, чтобы не обрывалось, можно электропластический эффект использовать.

— Что это такое?

— Если пропускать по проволоке импульсный ток высокой частоты, порядка ста ампер на квадратный миллиметр, она станет на четверть пластичнее.

— Так это же… это же открытие! — воскликнул Кондратьев. — Что же вы молчали! Это целый индустриальный переворот, особенно при производстве осветительных ламп и аудионов!

— Я же не знаю полностью всех особенностей, просто слышал об этом. Это же целая теория, для нее развитие физики надо.

— К черту физику. Мы сузим задачу для конкретных видов проволоки, посадим за лабораторные установки десятки человек и проведем тысячи опытов. Это не совсем научно, но быстрее, чем ждать новых открытий. Потом пусть теоретики ломают головы.

Виктор вздохнул. С одной стороны, хотелось продвигать НТР. С другой стороны, вся эта суета наводила на мысль, что его уже решили перебрасывать с танков и Кондратьева вызвали принимать дела.

— Ну, что ж… — и он развел руками. — Тогда уж удвойте число установок, потому что есть еще и магнитопластический эффект. В теории и у нас до конца не разобрались.

— Великолепно! — воскликнул Кондратьев. — Мы закладываем великое будущее русской инженерной науки. Может быть, даже пора говорить об Инженерной Академии, под сенью которой будут заниматься не столько законами природы, сколько их проявлениями в живом и неживом и применении на благо человечества. Но это все, так сказать, в сторону. Второе, что мне крайне хотелось бы узнать — это все, что вы знаете о сварке. Буквально все.

— Там же и по сварке. Давайте так — вы посмотрите, какие будут вопросы…

Кондратьев придвинул к себе тетрадь и жадными, быстрыми движениями стал листать страницы. «Скорочтению он учился, что ли…» — подумал Виктор.

— Вот здесь! — воскликнул Григорий Васильевич, хлопнув ладонью по тетрадному листу. — Трансформатор для устойчивой дуги! Ведь сколько мучились, сколько… А это что? Самоподдержание мощной дуги?

— Это для сварки под флюсом. Там дальше расписано, что и зачем. Поскольку дуга не видна, все должно быть полностью автоматизировано. Но это огромный труд, там по пути будет уйма мелочей, тонкостей, которых я не знаю. Терпения хватит довести?

Кондратьев спрыгнул на пол и зашагал взад и вперед по комнате, потирая руки, вернулся к столу и вновь забрался на табурет; его руки обхватили голову, взъерошив волосы.

— Хватит ли терпения… — повторил он слова Виктора как бы про себя… Виктор Сергеевич, Виктор Сергеевич, да у кого же не хватит терпения, как у русского человека? В Авамгарде я видел людей увлеченных, они горят своей работой, как будто в смертном бою, они могут сутками не замечать голода, не спать… Европейский человек берет педантичностью и аккуратностью; мы возьмем фанатизмом. Умрут, но не бросят, это… это не красивые слова, это действительно так, такие люди…

Глава 7 Еда и патроны

…Обедали в той же секретке. Веристов решил подстраховаться и заказал по телефону блюда в судках из заводской гостиницы. Вместе с судками передали белоснежную накрахмаленную скатерть; в отсутствие антибиотиков для лечения желудочно — кишечных заболеваний она была не роскошью, а гигиеной. Компанию их разделил и вернувшийся из бани с еще мокрыми волосами Семаго.

В белых фарфоровых тарелках золотыми солнечными дисками, приправленными зеленой мозаикой засушенных укропа и петрушки сиял суп из гусиных потрохов — несмотря на странность названия, блюдо получилось нежным и аппетитным, и красноватые куски мяса, плававшие в бульоне, производили впечатление чего-то изысканного.

Между ложками супа Кондратьев продолжал увлеченно рассказывать об Авамгарде; он жил идеей этого города, для него это было тем самым новым миром, той самой волшебной страной, которую он хотел раздвинуть на всю Россию, заменив драночные, замшелые крыши изб на невиданные дворцы из бетона, где из стеклянных стен струятся лучи тысяч ламп накаливания. Светлое будущее было для него рядом; он уже дышал его воздухом.

— Вы представляете, — торопливо говорил он, прихлебывая наваристый, отдающий чесночком бульон, — наш небесный город уже начал ломать образ мыслей всего общества. Люди видят, что русский рабочий может работать аккуратнее немца, точнее немца, настойчивее немца, что наш инженер способен превзойти немца в способности продумать все до мелочей. А то, представьте себе, еду я в поезде, и один господин знаете, какой пример привел в доказательство превосходства немецкого гения над нашим мужиком? Не поверите. Немецкие полевые бордели.

— Они изобрели новый способ?

— Способ обычный, организация другая. Бордели созданы как тыловые подразделения, девушки и прислуга состоят на воинской службе. Немцы точно подсчитали, на какую численность солдат и офицеров должен быть рассчитан бордель и расходы на его содержание до пфеннинга. Посещение по билетам в зависимости от чина и успехов по службе, сами услуги регламентированы, как воинский устав. Немецкого офицера девушка встречает в зале, он с ней танцует, угощает за столиком, потом они идут в комнату и проводят ночь. Унтер-офицеров одна девушка обслуживает двоих за ночь, по пять часов на каждого, без танцев, ужин в комнате, каждого из посетителей девушка встречает одетой. Солдату на веселое времяпрепровождение отводится всего час, девушка уже в постели, и за ночь обслуживает десятерых, после чего — отдых, питание и гигиенические процедуры, которые позволят восстановить ее способности к следующему вечеру. При трудностях снабжения войск количество гостей может быть временно удвоено, после чего девушке положен отпуск…