Реверс - [94]

— Не то чтобы, — пробурчал он, приобнимая меня за плечи. — Почти после каждой встречи с ними тебе паршиво. Не отрицай, я знаю. Вечно что-то происходит, несмотря на то, что ты из кожи вон лезешь, чтобы наладить отношения. Ты сама это понимаешь, и сама продолжаешь наступать на те же грабли. Пару декад назад ты орала, что видеть их не хочешь. А теперь?

— Не знаю. Скучаю по ним.

— По чему именно ты скучаешь? По унижениям? Игнорированию? Или, может, по тому, что к тебе относятся, как ко второму сорту? Тебе это нравится?

— Нет, — куда тише буркнула я.

Так-то брат был прав. Безупречная логика, с которой мне сложно было согласиться.

— Улим просил прийти на общий прием к психологу. Я сказал, что у нас другие планы, — раскрыл он наконец-то причину этого побега.

— Ты отказал Марии Сергеевне?

— Нет, она пока не звонила.

Теперь ясно. Кто будет тащить на прием пациентов из другого конца земного шара?

— То есть, когда она позвонит, у тебя будет веская причина для отказа. А потом что? Будем безвылазно сидеть на островах?

Аск мотнул головой и скривился:

— Отдохни от них некоторое время. Пусть пока ходят к своей Сергеевне. Может, она вправит им мозги.

— И опять же, меня ты не спросил.

— Не нуди. Я даю тебе достаточно свободы, — проворчал он.

— Угу.

— Ты эгоистка.

— Вот как, — мой тон был спокоен и серьезен.

Да, люди не идеальны, мы с Аском в том числе. Но раздражение имело свойство накапливаться и отравлять психическое здоровье.

Данный разговор я затеяла не ради скандала или мотания нервов. Мне действительно была интересна причина побега, которую Аск продолжал бы умалчивать и дальше.

— Я бы не отказалась послушать о своих негативных чертах. Ты ведь не против? — попросила я все тем же спокойным тоном.

— Ага, — хмыкнул парень. — Отличный способ посраться. Ты же не выносишь критику в свой адрес.

Неплохое начало.

Он прав. Комплекс неполноценности был слишком тяжелым грузом, чтобы слышать в свой адрес то, что я не идеальна в чем-то еще. Отношения с критикой у меня были напряженные, но я сцепила зубы и попросила:

— Продолжай.

— Нет.

— Ясь, пожалуйста. Продолжай.

— Аля, это закончится твоей истерикой. Или ты настолько скучаешь по матери, что готова терпеть нотации от меня?

— Ты хотя бы говоришь более дельные вещи, а она лишь раздувала. Обещаю, что не буду обижаться.

— И, вот, снова! — не выдержал он.

Брат резко встал и склонился надо мной. От него заметно фонило злостью и раздражением.

— Ты лицемерка! Считаешь, что держишь слово, поступаешь честно и справедливо. На самом деле даже близко не так. Ты выворачиваешь правду, как тебе надо. Любишь давить на жалость. Бедная-несчастная побирушка.

Сейчас действительно было обидно.

— У тебя столько возможностей, но ты ими не пользуешься! Вот, что раздражает меня больше всего, — продолжил парень, эмоционально жестикулируя. — Знаешь, что я понял за последние несколько дней? Прежняя ты нравилась мне больше. Она более искренняя: не врет через слово, как это делаешь ты.

— Но я не…

— Ты настолько ослеплена собственным могуществом, знаниями и возможностями, что превратила себя же в пустышку! Придумала себе паршивую нелогичную личность и намертво вцепилась в нее когтями. Если честно… — брат запнулся, и продолжил мысленно: — "Мне нравится с тобой просто спать, трахать тебя, нравится, как ты обо мне заботишься, нравится, как ты выражаешь любовь и эмоции. Но… Я не вижу в тебе той Али, в которую влюбился. Ты говоришь, что скучаешь по матери. Так вот я скучаю по тебе."

Аск досадливо всплеснул руками и с размаха уселся в место напротив.

— Я и раньше была лицемерной. Любила давить на жалость, — тихонько возразила я.

Внутри была пустота, словно почву резко выдернули из-под ног.

— Уж чего не было, так не было. Да, ты часто ошибалась в суждениях, но никогда не строила из себя бедную-несчастную обиженку.

Конечно, ошибалась. Я же не понимала, что не так, и как должно быть правильно. Мне не хватало знаний и опыта, чтобы понять.

В чем-то он прав. Вместо того, чтобы спрятаться ото всех, как делала раньше, я отыгрывала превозмогание и предпочитала давить на жалость. Самой теперь стыдно.

А слово? Когда я не держала свое слово?

Только я хотела об этом спросить, как брат созрел для продолжения:

— Когда ты потеряла память, я словно прозрел, — он подошел ко мне и обнял лицо ладонями, глядя в глаза. Пристально и очень грустно. — Ты почти никогда не жаловалась. Я понимаю, что ты страдала. Все, что тебе пришлось перенести в этой жизни и особенно в прошлых. Понимаю, что это было тяжело, и все еще остается таким, несмотря на весь твой опыт. И я понимаю, что ты компенсируешь. Но можно же найти другие способы. Можно, ведь? Можно выплеснуть раздражение в действиях, дать сдачи, обидеть словом. Ты это хорошо умеешь. Возможно, лучше меня.

— Я… — трудно было говорить, когда щеки зажаты в огромных ладонях. — Прости. Не замечала за собой, — и часто заморгала.

— Поэтому я не хотел этой беседы. Ты снова компенсируешь. Тебе нравится жалеть себя. Это признак слабости.

— А что делать? Завести бложик и показывать всем окружающим, какая восхитительная у меня жизнь?

— Это тоже признак слабости.