Реванш Сталина. Вернуть русские земли! - [103]

.

Впрочем, иногда конституция всё же нарушалась. Так, 2(14) августа 1827 года Николай I, с подачи финляндского генерал-губернатора А.А. Закревского, издал манифест, в котором, обратив «с прискорбием внимание Наше на то, что натурализованные в Великом Княжестве Финляндском лица той веры, которую Мы сами исповедуем, не имеют права вступать в службу оного края, хотя переменившиеся политические его отношения, равно как истинная и с просвещением века сообразная, терпимость требует изменения в древних законоположениях», повелел, что «лица греко-российского исповедания, приобретшие уже в Великом Княжестве Финляндском гражданское право или впредь оное приобретающие, могут поступать в гражданскую и военную службу того края»[1112].

Не правда ли, возмутительный пример самодержавного произвола? Как посмел император устранить дискриминацию православных жителей Финляндии, не испросив на то согласия местного сейма? Ведь глядя на него, кто-нибудь из политиков нынешней РФ, чего доброго, может додуматься потребовать от «государств» Прибалтики прекратить притеснения русскоязычного населения.

Кстати, запрет в приёме на государственную службу был далеко не единственным проявлением гонений на проживающих в Великом Княжестве православных. Так, их обязывали отмечать церковные праздники в одно время с лютеранами, невзирая на разницу между старым и новым стилем, и подвергали штрафу за неисполнение этого требования. Узнав об этом, Александр I повелел, «по состоянию Финляндии под всероссийскою державою», праздники православной церкви исполнять по её уставу и не штрафовать за это последователей греко-российского исповедания. Однако это монаршее требование было фактически проигнорировано финляндским сенатом, который разъяснил местным властям, что жителям Финляндии греко-российского исповедания позволяется отправлять свои праздники по старому летосчислению, не подвергаясь за это штрафу, «но об увольнении их от празднования дней по лютеранскому календарю умолчал». Ненормальное и унизительное положение, в котором находились православные, было исправлено только в царствование Николая I, да и то лишь благодаря вмешательству генерал- губернатора Закревского[1113].

Вплоть до 1827 года православных заставляли нести, наравне с лютеранами, всякие повинности и поборы в пользу городских лютеранских пасторов. Последние, как и положено служителям церкви, так крепко держались за свои доходы, что потребовалось два указа, чтобы изменить этот несправедливый порядок[1114].

Как мы видим, после присоединения к Российской Империи Великое Княжество Финляндское заняло в ней совершенно исключительное положение. Фактически оно было связано с Россией лишь личной унией. Даже календарь в Финляндии использовался григорианский, в отличие от юлианского календаря в остальной части Империи[1115]. Стоит ли после этого удивляться, что вскоре «в финском образованном обществе проснулось национальное самосознание»?[1116]

ГЛАВА 6. В ТЮРЬМЕ НАРОДОВ

Мы не шведы, русскими мы не желаем быть, а потому будем финнами

А.И. Арвидсон

Что это за страна, в которой «всё русское чуждо, ко всему русскому относятся враждебно. Здесь достаточно быть русским, чтобы на каждом шагу встретить притеснения, неправду и злобу если не всего населения, то всей интеллигенции без исключения»[1117]. В этой стране «русские, подобно иностранцам, лишены прав политических, так как не могут ни избирать депутатов сейма, ни сами участвовать в нём. Русским закрыт доступ на военную, гражданскую и духовную службу. Русские, живущие в крае, облагаются налогом в пользу общины, но тем не менее лишены права голоса в городских и сельских общинных собраниях»[1118]. В этой стране русские дети не имеют возможности учиться на родном языке. Наконец, в этой стране торжественно открывают памятники, прославляющие победы местных вооружённых формирований над русскими войсками[1119].

Современный читатель может подумать, что я описываю одно из нынешних маленьких, но гордых прибалтийских «государств». Нет, это Великое Княжество Финляндское, составная часть Российской Империи. Та самая Финляндия, которая, находясь под шведской властью, не располагала ни административной, ни даже культурной автономией.

После своей смерти Александр I оставил в наследство два недоразумения в виде Королевства Польского и Великого Княжества Финляндского. Поляки отблагодарили двумя восстаниями (1830–1831 и 1863–1864 гг.) и в результате своего особого статуса лишились. В отличие от кичливой шляхты, медлительные и благоразумные финны до поры до времени не доставляли Петербургу сильных хлопот: «Жизнь в Финляндии текла мирно и тихо, почему особых мер по отношению к ней не требовалось»[1120]. Поэтому они в полной мере сохранили привилегированное положение:

«Сколько похвал и благодарений неслось в своё время к трону Николая I с разных концов Финляндии! И, действительно, было за что изливать свою признательность. Горит университет, и Царь создаёт финнам ещё более великолепный храм науки. Голодают на севере, ужасная холера посетила юг, пламя пожаров испепелило целые кварталы в разных городах — и Царь широко распахивает двери русских казённых магазинов, щедрой рукой одаряет нуждающихся из собственных средств. История Финляндии не знает другого столь щедрого царствования. Николай Павлович, несомненно, являлся истинным благодетелем края