Реванш сатаны - [3]

Распространяться о литературных достоинствах романов я не намерен: оценивать писательский труд — это все-таки в первую очередь дело читателей, да и предисловие — не критическая статья. Скажу лишь, что они достаточно несхожи меж собой — как по сюжетам, так и по уровню исполнения. Но вот о двух друг с другом тесно связанных идеях мне хотелось бы поговорить.

Во-первых, о робинзонстве. Не о той робинзонаде, что обязана рождением своим злоключениям несчастного морехода из Йорка, а ее, так сказать, племяннице — робинзонаде коллективной. Притягательность этого жанра велика, и потому обнаружить его можно в литературах многих стран и народов (в причины этого явления вдаваться сейчас я не стану — важно иное). Но не зря, совсем не зря остро наблюдательный Жюль Берн сделал героями своего «Таинственного острова» американцев — их ментальности подобная ситуация соответствует более всего. Собственно, начать здесь нужно было бы даже с англичан — но англичан той поры, когда искать счастья в колониях было естественным умонастроением общества. Вот здесь-то и лежит принципиальная разница с робинзонадой-тетушкой, гениальным открытием Даниэля Дефо: его Робин Крузо спал и во сне видел возвращение на землю туманного Альбиона; и сдается, даже будь он окружен целой сотней пятниц, причем не обязательно индейского происхождения, тяги к дому это не ослабило бы. Американская же коллективная робинзонада — дело иное: найти кусок ничейной земли (или почти ничейной тут возможны разные коллизии), встать на ней, превратить ее в собственный дом; любая другая психология вовек не позволила бы тринадцати колониям стать со временем ведущей мировой державой… И не важно, где лежит эта земля — на Диком ли Западе, в далеком ли космосе.

Но за проблемой становления своей страны всегда просматривается у американцев другая: взаимоотношения с метрополией. Тринадцать колоний отложились от короны, провозгласив Декларацию независимости.

И всякий фантастический мир в любой галактической робинзонаде в той или иной форме проходит этот этап.

Не избежал общей судьбы и Даркоувер. Но вот что любопытно. Просматривается за генеральным сюжетом «саги» не только отсвет американского национального мифа, но и ситуация куда более современная и актуальная борьба за сохранение традиционных ценностей, национальной культуры и так далее. Неоднозначен этот процесс — ох, как неоднозначен! — но тем более нуждается он в художественном исследовании и осмыслении…

Однако вклад Мэрион Циммер Брэдли в американскую фантастику не ограничился созданием «саги Даркоувера». Не меньшую известность принес ей и вышедший в 1983 году роман «Туманы Авалона», достаточно долго — случай для НФ нечастый! — удерживавшийся в списке бестселлеров «Нью-Йорк тайме». Это уже образчик чистой фэнтези — оригинальная версия Артурова цикла, где все «разумное, доброе, вечное» сконцентрировано в традиционном язычестве, ярче всего представленном феей Морганой, тогда как торжествующее христианство несет с собою лишь упадок и разрушение.

Популярностью «Туманы Авалона» затмили даже трилогию Мэри Стюарт и тетралогию Теренса X. Уайта…

Древняя же история Британии настолько захватила миссис Брэдли, что она взялась за новую работу — роман о друидах. «Ведь, как вы знаете, — говорила она, — все, что нам известно о друидах — это то, что написал Юлий Цезарь, а это все равно, что судить о еврейской культуре по „Майн Кампф“ Гитлера». Не знаю, увидела уже свет эта книга или нет, но очень любопытно, какой представляется Мэрион Циммер Брэдли Британия друидов…

В 1987 году вышел ее роман «Огненное клеймо» — тоже фэнтези, история Троянской войны, представленная с позиции участвовавших в ней амазонок. Успех его был не таким громким, как у «Туманов Авалона», но все равно достойным зависти любого собрата миссис Брэдли по перу.

Кстати, об амазонках. Эти девы-воительницы (не только античные, но и фантастические, даркованские) давно и прочно занимают внимание писательницы. Отчасти по этой причине, но также и потому, что из-под пера ее вышли такие романы, как, например, «Я — лесбиянка», Мэрион Циммер Брэдли нередко причисляют к активным феминисткам, сами же американские амазонки с удовольствием пишут имя миссис Брэдли на своих знаменах. Вернее, писали — до тех пор, пока писательница не выступила с заявлением: «Прежде всего, я не борец за права женщин!.. Я — не носитель чьего бы то ни было мировоззрения, и мое собственное мировоззрение принадлежит только мне».

Впрочем, в искренности этого — весьма милого моему сердцу — заявления я не совсем уверен. Дело в том, что порой декларации Мэрион Циммер Брэдли (как и большинства писателей — такова уж природа нашего брата) в какой-то мере расходятся с делом. Вот лишь один пример. Помните — выше я цитировал ее высказывание о нелюбви к играм. И что же? Не кто-нибудь, а именно она стала одной из вдохновительниц создания Общества творческого анахронизма. Милый маскарад, средневековые костюмы, короны и шлейфы, мечи и латы… «Первый турнир Общества, — вспоминает миссис Брэдли, — состоялся в шестьдесят шестом году во дворе моего дома в Беркли. Нам так это понравилось, что мы решили продолжать игру… А когда в шестьдесят седьмом я переехала в Нью-Йорк, мне было там очень одиноко, и я решила основать Второе Королевство. С тех пор все и продолжалось… Сама я называлась Эльфридой Гринуоллской и была придворной дамой».