Реванш - [39]

“Отлично.” - улыбнулась Маккензи. - “Давай поспешим, пока не полил дождь. По дороге заедем в отель, и ты сможешь выписаться.”

Она прошла вперед, чтобы Колби не увидела выражения ее лица. Предложение о ночлеге было совершенно искренним, а полученное согласие вызвало у Мак такую радость, что ей даже стало страшно. Чего она боится?

Разумеется, пока рано называть их друзьями, но, по крайней мере, Колби больше не считает ее врагом. Разве две взрослых женщины не могут провести немного времени вместе, не занимаясь при этом сексом?

Маккензи оглянулась и отметила, что ей нравится видеть Колби в джинсах. И, замедлив шаг, чтобы посмотреть на них сзади, она внезапно осознала, что оказалась в ловушке.

***

Колби не знала, о чем она думала, принимая предложение Мак. И о чем думала та, предлагая ей свою комнату для гостей. “Ведь мы не друзья,” - с грустью подумала женщина. Заехав на парковку, она поставила свою машину рядом с джипом.

Колби никак не удавалось понять, какие мысли скрываются за внешней невозмутимостью Маккензи, и это ее очень беспокоило.

“Ты действительно уверена? Если ты сомневаешься, что это будет удобно, я могу вернуться в отель.”

Мак вскинула голову, словно только сейчас заметив, что Колби стоит рядом с ней.

“Почему ты так решила?”

“Не знаю. Ты выглядишь расстроенной. Мне хочется убедиться, что ты не сожалеешь о своем предложении.”

“Я думала о том, не испугается ли Оливия фейерверков. Она старается казаться храброй, но я знаю, что громкие звуки пугают ее, а Ник - не самый внимательный человек на земле.”

Колби покраснела. Разумеется, она скучает по дочери!

Не все крутится вокруг тебя, идиотка!

“Может, стоит позвонить ему и напомнить об этом?”

“Нет, ему нужно привыкать самому заботиться о ней. Я просто…”

“Ты просто беспокоишься о своей маленькой девочке. В этом нет ничего удивительного. Мне кажется, это…” -

Колби замолчала, подыскивая подходящее слово. - “Мне кажется, это хорошо, когда дети знают, что кто-то волнуется и переживает за них. Это позволяет им чувствовать себя…”

“В безопасности?”

“Да, наверное.”

Колби низко наклонила голову, делая вид, что занята вытаскиванием сумки с сидения своей машины. Какого черта ты не держишь свой рот на замке?

Внезапно ее охватила неуверенность. Как она собирается провести весь вечер с женщиной, на которую не в силах даже взглянуть?

Входная дверь распахнулась, и Колби чуть не споткнулась от неожиданности. Мать Маккензи, а это не мог быть никто иной, стояла в проеме, удивленно глядя на гостью, прячущуюся за спиной ее дочери. Затем женщина улыбнулась, и Колби поняла, что именно так будет выглядеть Мак через двадцать лет. Она почувствовала, что ее бросило в краску. Черт побери, сколько можно краснеть!

“Колби Деннис, не так ли?” - покраснев пуще прежнего и неловко ступив на крыльцо, гостья протянула руку для рукопожатия. Но мать Маккензи проигнорировала этот жест и притянула ее в свои объятия. Колби была настолько поражена, что на минуту словно оцепенела. Затем она неуклюже погладила женщину по спине и отступила на шаг назад.

“Здравствуйте, миссис Брент, приятно познакомиться.”

“Называй меня Сьюзан. Мак много о тебе рассказывала. Проходи. Извини меня, я отойду на минутку. Я начала делать печенье и вдруг вспомнила, что Оливии не будет, а Маккензи никогда его не ест. Говорит, что из-за жиров и углеводов.”

Колби проследовала за Сьюзан внутрь дома. Именно так и должен выглядеть настоящий дом, - решила она. Не стены, завешанные беспорядочной коллекцией картин, как у ее родителей, и не убежище, где можно спрятаться после работы, не боясь, что люди поймут, что у тебя нет никакой личной жизни, как у нее самой.

“Я не против жиров и углеводов,” - сказала Колби в спину уходящей Сьюзан. Маккензи нахмурилась. - “Тем более вместе. В печенье.” - Та нахмурилась еще больше. Колби уставилась в пол и пробормотала: - “Это правда.”

“Когда ты в последний раз ела печенье? Я имею в виду - настоящее шоколадное печенье, слишком горячее, чтобы есть, не дуя на него, крошашееся, пачкающее одежду?” - спросила Мак.

“Два года назад. И маркировка, что оно не содержит сахара, стояла на нем ошибочно,” - нехотя призналась Колби.

“Я так и думала. Что с тобой?”

“Ты не говорила мне, что твоя мама такая горячая штучка!” - сказала Колби. - “Она выглядит как Супервумен.”

У Маккензи отвисла челюсть.

“Ты только что сказала, что моя мама горячая штучка? Прямо при мне? В моем собственном доме?”

“О, боже, тише. Она услышит тебя.”

“Ну, если она еще не услышала, то я собираюсь передать ей твои слова.”

Когда Колби поняла, что та собирается сделать, Мак была уже на полпути к цели. Еще пара шагов, и она окажется в кухне и расскажет своей матери… С широкой улыбкой Маккензи обернулась и позвала: “Эй, мам, Колби говорит…”

В ужасе Колби сделала единственное, что пришло ей в голову. Она запрыгнула Мак на спину, и обвив ее талию ногами, зажала ей рот ладонью. Пораженная собственной смелостью, Колби решила не останавливаться и прошептала Маккензи на ухо: “Я гость в этом доме. Ты не должна меня смущать.”

Та в ответ пробормотала что-то неразборчивое.

“Если я уберу свою руку, ты обещаешь не кричать?”