Наконец, когда все достаточно разогрелись, Ванюшка перешел от мечтаний к практике.
— За все это удовольствие нам надо набрать для товарищества пчеловодного орехов.
— Как так?!.
— Очень просто, за пять ульев, со всем припасом, даже с руководством, попросили они с нас десять пудов орехов, хотят ореховую халву на меду выделывать. Мед-то у них есть, а орехов нет, вот они нас просили за все восемь пудов орехов.
— Ишь ты, на халву?
— На халву…
— Наберем, что нам восемь пудов, меньше полпуда на брата, я прошлый год целый мешок набрала, только половину покидала, недозрели, — заявила сестра Митяя, маленькая и шустрая Анюточка, полная ему противоположность.
— Не наберем, дозреть им не дадут, ребята общелкают! — скептик Митяй и теперь не увлекся общим восторгом.
— Снимем у общества их в аренду, вот и все!
— Правильно, по очереди караулить будем.
— Действуем, братцы! Раздокажем всем, что и мы можем! — поддерживал Егорка.
Старания его были излишни, все и без него хотели действовать и как можно скорей.
Ванюшка был на седьмом — небе: его затея со сказкой про орехи удалась, он правильно рассчитал, что если придти, повесив носы, и заявить, что дело дрянь, полсотни рублей надо, у всех охота отпадет.
Про халву он и сам не заметил, как соврал, увлекся, без этого нельзя; что рублей по семи продать пуд орехов можно — на это согласились все трое, когда подошли к ореховым оврагам и у него возникла эта замечательная мысль.
Дело осталось за небольшим.
На сходе, когда рассказал Миша свой план относительно орехов, мужики от души посмеялись, однако постановили передать ореховые рощи отряду пионеров для пчеловодства.
Это событие скоро забылось, но осенью снова привлекло внимание муравлинцев, когда трое медовиков погрузили на воз несколько мешков орехов и отправились в город.
Вернулись они, везя пять объемистых ульев, окрашенных в разные цвета.
Всю зиму ребята изучали по книгам пчеловодство, особенно Ванюшка и Егор, так основательно прошедшие его на практике.
Нынешним летом, когда после цветения липы зароились пчелы, в больших белых решетах привез пчеловод первые рои.
Год был удачный. Пчелы не только набрали себе на зиму, но с гречихи успели натаскать и для ребят немало, — по взвешивании оказалось около пуда.
Решили устроить в школе чай с медом для всех, объявили в день открытия школы, чтобы каждый тащил ломоть хлеба, на который будут мазать мед.
Скептик Митяй, отнесся к этому несколько иначе, чем всегда, он не только сам пришел, но и притащил двухлетнего карапуза, своего брата.
— Куда ты его, рано такому учиться, — удивилась учительница.
— Об ученьи ладно, я не настаиваю, пущай хоть чаю с медом попьет! — заявил невозмутимый Митяй и вынул по здоровущему ломтю хлеба, на себя и на брата.
Ребят взял такой смех, что они не протестовали.
…Вот уж новая весна, пчелы выставлены и облетываются с веселым гудом, они прозимовали благополучно, и на осень, думают ребята, будет у них уж десяток ульев.
О развале отряда нет больше и речи, а по округе идет завистливый разговор о том, что в муравлинской школе на большой перемене пьют чай с медом.
Апрель 1927 г.
