Респонсы Холокоста - [41]

Услышав это второе мнение эксперта, я был склонен решить, что в соответствии с Галахой мальчику можно делать обрезание, и такой вывод находился бы в соответствии с мнением Рамбама (Маймонида). Тем не менее, я решил не следовать ему, потому что автор Шулхан Арух придерживается другого мнения и я боялся подвергать этого ребенка самой малой опасности, поскольку он был единственным спасшимся из всей семьи, истребленной жестокими немцами. Если, не дай Б-г, что-нибудь случится с этим ребенком в результате обрезания, вся семья исчезнет из еврейского народа. Вместо этого я умолил моэла отложить отъезд из Литвы, чтобы проявить благородство по отношению к живым так же, как и к мертвым. Моэл согласился задержаться до тех пор, когда мальчик полностью выздоровел и желтый цвет кожи исчез. Только тогда моэл сделал обрезание ребенку, и этот случай дал повод для большого празднования.

Одно выполнение мицвы привело к другому. История о еврейском мальчике и его обрезании распространилась по всему Ковно. Врач, руководившей большой больницей, по секрету сказал мне, что у него был трехлетний сын, которого он очень хотел обрезать.

По моей просьбе моэл также обрезал и его сына - тайно, потому что Литва была тогда под властью коммунистов, и доктору могло бы повредить обнаружение того факта, что его ребенок обрезан. Наша радость была удвоена знанием того, что в тот день было сделано два обрезания.

68. Анестезия при обрезании

Вопрос

После того, как Б-г освободил нас из рук жестоких немцев, которые хотели уничтожить всех евреев, одной из первых вещей, которой мы занялись, был поиск в церквях и монастырях еврейских детей, которые были переданы туда для спасения. Совершая это благодеяние, христиане стремились не только физически спасти этих детей, но и спасти их души путем крещения, сделав все для того, чтобы они забыли свои корни.

С большими усилиями, трудом и страданиями мы искали всюду - в детских домах, приютах и даже в частных владениях, если у нас была информация, что там может жить еврейский ребенок. Благодаря Вс-вышнему, мы преуспели в этом святом деле, собрав остатки нашего народа, которые были почти потеряны для нас, и возвратив их к своему народу и к вере праотцов.

Когда мы спасали детей, мы столкнулись с проблемой обрезания мальчиков, которых родители не обрезали, чтобы они могли остаться незамеченными среди не-евреев. В результате лишений и физической слабости этим детям было трудно перенести боль обрезания, но мы прилагали все усилия, чтобы помочь им понять важность святой заповеди обрезания, и старались обрезать их в соответствии с Галахой. Мы могли сказать им - "Через твою кровь, в святости и чистоте, живет священный народ, избранный Б-гом как его сокровище".

Один десятилетний мальчик отказывался пройти обрезание, если мы не могли пообещать, что он не будет страдать от боли. И поэтому мы стали рассматривать вопрос, можно ли применить анестезию.

Ответ

Я вынес решение, что в этом случае для обрезания допустимо применение анестезии. Обычно ощущение несильной боли, какую чувствовал и праотец Авраам, считается наградой, но поскольку Галаха не рассматривает боль как обязательную часть обрезания, нет причины требовать этого от мальчика.

Поскольку мальчик уже жил среди не-евреев, то, если бы мы отказались выполнить его желание о безболезненном обрезании, было возможно, что он не будет соблюдать и другие заповеди Торы и в конечном итоге изберет ассимиляцию среди не-евреев. В этом случае совершение обрезания традиционным способом без анестезии не дало бы преимущества.

С моим решением согласились и другие. Через некоторое время мы смогли сделать обрезание примерно 80 детям. Когда они вошли в договор нашего праотца Авраама, каждый из них стал живым памятником родителям, погибшим в освящение имени Г-спода.

69. Выполнение обязанности чтения молитвы Шма путем слушания ее

Вопрос

После освобождения, когда я странствовал в поисках уцелевших еврейских детей, я нашел в деревне возле города Прен 14-летнего мальчика, который носил на шее крест. Увидев меня, он очень удивился, затем снял крест с шеи, бросил на землю и спросил меня, остались ли еще евреи в Ковно.

Он сказал, что он еврей, и назвал свои имя и фамилию. Я спросил его, не хочет ли он пойти со мной и жить среди еврейских братьев. Он ответил, что хотел бы, и побежал домой взять свои вещи. Мы вместе отправились в Ковно, и мое сердце радостно билось при мысли о спасении еврейской души.

До войны он не получил никакого еврейского образования, поскольку его родители были нерелигиозны. В те годы, когда он был спрятан среди не-евреев, его знание иудаизма не улучшилось. У него не было представления о еврейских традициях. В Ковно я поместил его на попечение семьи, которая объясняла ему, как следует жить еврею. Они учили его носить цицит (кисточки, пришитые к одеянию с четырьмя углами, которое носят в исполнение предписаний, сформулированных в Числа 15:37-41), накладывать тфилин (или филактерии, надеваются на голову и на руку для выполнения предписаний, сформулированных в Исход 13:9 и 16 и Второзаконие 6:8 и 11:18), читать благословения и вообще развивали в нем еврейский дух.