Репин - [96]

Внимательное изучение картины показывает, какое огромное композиционное чувство продиктовало художнику именно данное ее построение. Царя, главное действующее лицо, надо было, естественно, показать в центре и прямолично. Что оставалось в таком случае делать? Приходилось волостных старшин расставить на первом плане спинами к зрителю, что было бы неимоверно скучно и художественно неприемлемо.

Как же выходит Репин из этого положения, к которому его обязывала фактическая обстановка данного эпизода?

Он продвигает царя вперед, изображая его как бы вошедшим в круг обступивших его старшин. Это дает художнику возможность ограничиться всего несколькими первопланными спинами, взяв большинство фигур в фас, в три четверти и в профиль.

Композиционная жизненность левой и правой групп безупречна, повороты, жесты, выражения естественны и правдивы. В картине нет ни одной фигуры, ни одной головы неоправданной и неубедительной; с трудом веришь, что они сочинены, а не выхвачены прямо из жизни, на месте, во время царской речи.

Написанная сильно и солнечно, картина до сих пор производит впечатление своей жизненной правдой, но, в корне испорченная постоянным вмешательством министерства двора и всяких сановников, она отравила аппетит автору, что не могло на ней не сказаться. Картина была вскоре передана в Московский Кремлевский дворец, где находится и до настоящего времени. Она помещена в первом зале 2-го этажа, расположенного прямо против главной лестницы. Изобразительная сила картины столь необычайна, что у зрителя, идущего по лестнице, по мере подъема, создается впечатление, словно толпа на картине раздвигается и оживает; отдельные фигуры ее спорят в своей реальности с тут же стоящими живыми людьми.

Картины «Не ждали» и «Иван Грозный и сын его Иван» были высшими точками в творчестве Репина как по силе выражения, так и по живописной мощи. Таких совершенных созданий мы у него уже не встретим в дальнейшем, если не считать его лучших портретов, которым должно быть отведено особое место. Все остальное, если и бывало временами значительным и интересным, то вдохновенным и захватывающим уже не было.

Единственное, что еще может быть поставлено рядом с его портретным наследством, — это его замечательные рисунки, не уступающие по своей безукоризненной точности и покоряющему техническому блеску рисункам величайших мастеров всех времен. Репин-рисовальщик — самостоятельная, бесконечно увлекательная тема.

Ко всем главным картинам Репина существует множество подготовительных работ — эскизов, этюдов, рисунков, набросков, — освещающих творческий процесс художника и те многократные изменения, которым с течением времени подвергалось данное произведение. Исключение составляют только две картины: «Не ждали» и «Иван Грозный и сын его Иван».

Первая из них, как мы видели выше, писалась целиком с натуры. Были только два варианта: один — с возвращающейся курсисткой, другой — с возвращающимся студентом. Обе писались в одной и той же комнате, с тождественной обстановкой, писались с членов семьи и близких ей лиц, — прямо на месте действия. И в том и в другом случае вся композиция составлялась на месте, путем расстановки действующих лиц на местах, пластически наиболее выгодных для картины. Эта чисто «репинская система композиции в натуре» и дает ту необычайную правдивость и жизненность, которой отличается картина «Не ждали».

В таком же плане происходила работа над «Иваном Грозным». Для «Не ждали» не сохранилось, а вероятнее всего, и вообще не было предварительной композиции, того, что зовется «первой мыслью картины». К «Грозному» сохранился карандашный набросок, который еще может быть назван «первой мыслью». Он датирован 1882 г., и если Репин не запамятовал, ибо рисунок подписан им в позднейшее время, он относится к концу московского периода, быть может, ко времени, непосредственно следовавшему за замечательным концертом, в котором давалось новое произведение Римского-Корсакова «Месть», вызвавшее у Репина воспоминание о царе-сыноубийце.

Что мы видим на этом беглом рисунке? В общем в нем уже дана вся идея картины; почти та же поза упавшего на пол царевича, только Грозный не так его поддерживает, как на картине: на рисунке он не выпустил еще из правой руки рокового жезла, который он крепко сжимает кистью, одновременно придерживающей левый бок царевича, между тем как левой он обхватывает его со спины. Царь повернут корпусом вправо от зрителя, головою — влево.

На картине Грозный бросил жезл, обхватив обеими руками царевича, правой держа его крепко за талию, левой зажимая кровоточащий висок, что психологически, конечно, вернее и естественнее.

В собрании И. С. Остроухова был масляный эскиз, очень близкий к этому карандашному рисунку и датированный — также в позднейшее время — 1883 г. Если обе даты правильны, что, как мы знаем, у Репина далеко не всегда имело место, то надо допустить, что на протяжении целого года, протекшего между появлением первого и второго эскизов, первоначальная репинская идея картины не претерпела никаких изменений, и таковые возникли лишь в процессе работы над самой картиной. Надо думать, что мы имеем в данном случае совершенно тот же метод «композиции в натуре», который был применен на даче в Мартышкине во время создания «Не ждали».