Ренуар. Частная жизнь - [4]

.

Ренуар был страстно влюблен в живопись – как в процесс, так и в результат. В возрасте пятидесяти пяти лет он писал одному малоизвестному художнику: «Мне очень интересно слышать про Ваши работы… Вас и самого должно поражать то, что вытворяет Ваш мозг, чтобы восхищать других. Мне кажется, именно так и нужно поступать… Я сейчас много пишу [двухлетнего] Жана, уверяю Вас, это совсем не просто, но так красиво. А еще уверяю Вас, что работаю для себя, только для себя»[17]. После смерти Ренуара в его мастерской было обнаружено свыше 720 живописных работ, из чего явствует, как он был привязан к своим творениям.

Самой трагической составляющей жизни Ренуара стал прогрессирующий паралич пальцев – следствие ревматоидного полиартрита, в связи с чем писать ему становилось все тяжелее. Пока Ренуар был беден, он не страдал ни от каких недугов. Начиная с 1864 года и на протяжении последующих двадцати пяти лет он создал самые изумительные свои произведения. Однако в 1888 году, когда ему исполнилось 47 лет, у него начался прогрессирующий паралич пальцев. К 1890 году он наконец-то добился славы и финансового успеха, пришло международное признание его творчества. Однако, к сожалению, на протяжении тридцати одного года, с 1888-го и до смерти Ренуара в 1919-м, пальцы его скрючивались все сильнее, а прописывать детали ему делалось все труднее. По сути, Ренуар продолжал работать, невзирая на тяжелую инвалидность. И все же, проявляя героическую веру в себя, упорство и мужество, он возвращался к мольберту каждый день – мы можем судить об этом по киносъемке 1915 года, где семидесятичетырехлетний художник трудится над картиной[18]. Ренуар до самого конца писал с оптимизмом – как отметил в письме к одному из агентов его друг Андре, «так, будто ему остается еще сорок лет жизни»[19]. Прекрасно понимая, что из-за недуга поздние его картины в целом хуже ранних, Ренуар все же не отступался. Он считал, что написать вопреки болезни «приличную» картину – куда лучше, чем не писать вовсе. Это уникальный урок скромности, мужества, щедрости и оптимизма, который он преподал, в частности, и двум своим сыновьям: оба остались инвалидами после полученных на войне ран. Вдохновенное отношение к работе остается уроком всем тем, кому повезло узнать историю жизни Ренуара.

За год до смерти Ренуара один из его молодых друзей-художников, Тео ван Рейссельберге, бельгиец родом из Гента, красноречиво высказался о его героизме. В 1918 году Тео пишет своей жене: «Не могу достойным образом описать, как впечатлил меня визит к Ренуару; горько, больно, но одновременно и духоподъемно видеть существо, настолько ослабленное и искалеченное, которое вопреки всему сохраняет такой пыл, такую тягу к творчеству – всегда, вновь и вновь. В его мастерской висят сотни – да, именно сотни недавних работ. Есть совершенно ужасные, есть очень красивые, есть непонятные, однако вид этого человека, полного жизни, огня, веры и страсти и при этом искалеченного, наполовину сожранного гангреной, уже не способного ни стоять на ногах, ни работать руками (их попросту нет), одновременно озадачивает и восхищает. Понимаю, почему все, кто его видел, начинают испытывать бесконечное уважение к силе его духа»[20]. Мы и сегодня можем увидеть то, что так восхитило Рейссельберге, на кинопленке 1915 года, где Ренуар запечатлен за работой.

Многое из того, что Ренуар совершил в своей жизни, в том числе и его упорные занятия живописью, несмотря на болезнь, противоречит его собственным утверждениям, что он – человек пассивный (он любил это повторять, согласно свидетельству одного друга): «Иногда мы напоминаем пробку от бутылки, брошенную в воду, никогда не знаешь, куда тебя вынесет»[21]. Когда Ренуар произнес эти слова, он был парализованным калекой и полностью зависел от множества людей, однако, как и всегда, в душе он оставался человеком расчетливым, блюдущим собственный интерес. По сути, он исходил из того, что, видя его покладистость, друзья будут к нему еще щедрее. Однако те, кто знал его достаточно близко, несомненно, понимали, что речь идет не о пассивности, а об умении распоряжаться собственной судьбой.

Ренуар действительно был очень умен от природы. Хотя формальное его образование завершилось в двенадцать лет, ему не раз приходилось доносить свои представления о декоративной и функциональной роли искусства и ремесла до самой широкой публики. Все художники, работы которых экспонировались в рамках выставок импрессионистов (Кайботт, Кассатт, Сезан, Дега, Мане, Моне, Моризо, Писсарро и Сислей), принадлежали к высшему или среднему общественному классу и были образованы лучше, чем Ренуар. Однако никто из них не писал текстов для широкой аудитории. Возможно, взяться за перо Ренуара побудил пример его старшего брата Пьера-Анри – тот был на девять лет старше, занимался огранкой камней и изготовлением медалей: когда Ренуару было 22 года, Пьер-Анри опубликовал полномасштабное руководство по гравировке монограмм, а впоследствии написал еще две книги (см. первую главу). Брат Ренуара Эдмон, который был его младше на восемь лет, тоже мечтал работать со словом и стал журналистом.