Рена и потерянная принцесса - [19]

Тайрон сжал губы. Рена не двигалась. А женщина, усмехнувшись, продолжала:

— Ты поступил неразумно. Больше того, глупо! Разве тебе не известен данный мною обет? Я никогда не подниму руку на Верна Рисаделя, короля Мелдрита. Но и не стану помогать ему. Если ты хоть немного знаешь меня, то должен знать, что я крепко держу свое слово.

Тайрон уныло смотрел перед собой.

— Но это его дочь!

— У нее найдется достаточно защитников и без меня.

— Но никто из них не сумеет сделать того, что можешь ты.

— Вот о чем ты беспокоишься! Но, может, она и сама справится, а?

— Сама… — с горечью повторил Тайрон, вдруг сразу охрипнув. — Обладать такой силой и не желать пальцем шевельнуть! Нет, не могу этого понять!

Женщина смерила его холодным взглядом:

— Сделай милость, Тайрон, ученик Галфрида, держи при себе свои упреки. Я не просила искать меня. Лучше возвращайся к своему учителю и попроси прощения за самовольство. — Она улыбнулась, но в улыбке ее не было ни тепла, ни сочувствия. — Может, он простит твой глупый порыв, молодую прыть и самонадеянность.

— Хозяйка Идрес… — начал было старик.

— Ты позволяешь себе вмешаться, мэтр Гастарт? — ледяным тоном оборвала его Идрес Рискарлан.

Старик покорно, но с достоинством поклонился.

— Простите, хозяйка.

Идрес резко повернулась и сорвала с крючка в стене черный плащ, на котором еще блестели дождевые капли. Она завернулась в него и мгновенно исчезла, растворилась во влажной тьме ночи.

Тайрон обмяк, руки с кружкой остывшего супа опустились на колени, голова поникла.

— Я знал Галфрида много лет тому назад. Думаю, он простит тебя, — успокоил Тайрона старик.

— Да разве дело только в этом? — с горечью воскликнул мальчик. — Хотя… — Тайрон вдруг состроил лукавую гримаску, — хотя он задаст мне трепку, да еще какую! Но… я не понимаю… — Он снова помрачнел, — к чему обрекать короля Мелдрита на опасности войны? Ведь каждому ясно, что миром Андреус к себе никого не пустит. А Идрес наверняка ведает все тайные пути, знает, как попасть в его крепость и невредимыми выбраться оттуда. Мы могли бы все сделать сами, а не дожидаться, пока король пойдет войной на Андреуса. Нельзя допускать этого.

— А почему? — заговорила наконец Рена.

Тайрон быстро обернулся и, казалось, только что заметил ее.

— Ты похожа на королеву садовых поливальщиц! — громко рассмеялся он. — Эти мокрые волосы и забавные розочки на одеяле!

— А ты напоминаешь кролика, угодившего в дождевую бочку, — задорно откликнулась Рена. Она вовсе не сердилась на Тайрона, прекрасно понимая, каково ему сейчас. Насмешкой он пытался скрыть смятение и горечь. Ей тоже нередко приходилось прибегать к этой спасительной уловке. — Но ответь, почему это наш король не должен идти войной на Андреуса из Сенна Нирван? Ведь он не собирается никого завоевывать, а только защищает свою дочь!

— Видишь ли, после того как король Верн посмел явиться в Сенна Лирван и убедил Идрес отступиться от злого Андреуса, тот поклялся отнять у него дочь, — заговорил Тайрон. — Теперь Андреус считает, что просто сдержал слово и вернул себе то, что принадлежит ему по праву. Он только и ждет того, чтобы началась кровавая война и можно было бы вторгнуться в Мелдрит, разрушая и убивая все на своем пути. — Тайрон упрямо свел брови. — Мы должны не допустить этого и вернуть принцессу живой и невредимой, не затевая войны.

— Войну с Андреусом выиграть будет трудно, — вставил мэтр Гастарт, кивая головой. — Всю свою страну он превратил в военный лагерь.

— Обсудите все завтра утром на свежую голову, хорошенько отдохнув и выспавшись, — проговорила старая леди, заглядывая в дверь. — Вы, дети, ужасно промокли, а чихая и кашляя, трудно воевать не только с Андреусом, но даже и с лягушками в пруду.

Тайрон попытался было слабо протестовать, но его не стали слушать, а повели сразу на чердак, где была устроена теплая постель. Рена, уже лежа на узкой ладной кровати, слышала над головой скрип шагов, которые почему-то напомнили ей старый сиротский приют в горах. Вплывая в сон, она мысленно возвращалась туда, где остались годы ее горького детства.

Спала Рена, как обычно, свернувшись калачиком и укрывшись одеялом с головой, словно бы желая отгородиться, спрятаться от ночных сновидений. Но тревожные сны коварно вползали под покровом темноты и уже полностью завладели спящей девочкой. Ей снилось, что все еще идет мерзкий, холодный дождь. Ноги под стеганым одеялом заледенели. Дрожь пробегала по всему телу. И сквозь мутную пелену дождя вдруг высвечивалось лицо Тесс. Оно то резко очерчивалось в сверкающем, как кусок льда, хрустальном кристалле, то расплывалось. Губы Тесс немо шевелились. Она что-то говорила, но Рена не могла услышать ни звука и судорожно вертела в руках кристалл, который обжигал холодом ладони. Рена хотела позвать Тесс, окликнуть ее, но почему-то твердо знала, что еще кто-то опасный и злой может услышать их разговор, и не решалась произнести ни звука.

В этот ужасный, тягучий сон вдруг вплелась тихая, нежная мелодия, напеваемая слабым старческим голосом. Голос был слишком отдаленным, чтобы разобрать слова. Рена напряглась, прислушиваясь, и проснулась. Страшный сон развеялся, как тучи после бури. Голос умолк. Рена так и не поняла, во сне она слышала песню или наяву? Она села на кровати. В окне мерцал едва заметный голубой свет нарождающегося утра.