Рэмбо 2 - [9]

Просторное помещение наполнял гул приборов. Металлические стены нашпигованного сложнейшей электроникой зала вибрировали. В глубине мерцали призрачным светом видеомониторы. На экранах компьютеров появлялись и исчезали зловещие зеленоватые отблески. Работали радары. Все это напоминало склад, напичканный оборудованием для самых современных станций перехвата и связи. Кто это? — спросил один из техников.

— Пополнение прибыло, — ответил другой.

— Ничего себе пополнение. Ну и видок у него. Мэрдок окликнул человека, изучавшего показания приборов. Тот кивнул и направился к Рэмбо.

Американец. Высокий, с грубыми чертами лица. Джинсы и форменная рубашка ВВС, закатанные рукава которой обнажали мощные бицепсы, украшенные татуировкой.

Прикоснувшись двумя пальцами к бейсбольной кепке с надписью «Доджерс», он осклабился:

— Хэлло, меня зовут Эриксон. Добро пожаловать в преисподнюю.

Рэмбо сверлил его пристальным взглядом, словно встретился с необычной разновидностью человеческой породы.

Эриксон продолжал улыбаться, будто не замечал столь явного интереса к своей персоне.

— Значит, это тебя выбрали? Повезло тебе, как утопленнику. Хуже задания у меня не было. Может, хоть после этого отправят отдохнуть куда-нибудь на юг Франции.

— Это точно. На Лазурный берег.

— Так ты — Рэмбо? Я о тебе наслышался. Ты побывал в переделках. Это по мне. Чувствуется почерк.

Да? И какой же?

— Оставим это. Поговорим потом. Сейчас мне надо отогнать твою калошу. Между прочим, обеспечить твою переброску поручено мне.

— Что-о-о?

Эриксон прошел мимо Рэмбо, направляясь к его вертолету, стоявшему на взлетной площадке. Выйдя из ангара он обернулся и крикнул:

— В общем, я твой пилот. Привыкай к этой мысли. Тут у нас не рай, но лучше, чем в тюрьме.

— С чего ты взял, что я был в тюрьме?

Рэмбо, нахмурившись, наблюдал, как Эриксон забрался в кабину его ЮХ-1Д. Затем мрачно спросил Траутмэна:

— И это — пилот?

Мэрдок открыл было рот, но Рэмбо уже задал следующий вопрос:

— Давно вы тут обосновались?

Мэрдок бросил на него подозрительный взгляд, словно ожидая подвоха.

Постой-ка… сколько же это… промямлил он, — не все, конечно, вышло сразу, но… — Он расстегнул пуговицу пропитанной потом рубашки и закончил с некоторым вызовом:

— Двадцать два часа. Не покладая рук. Рэмбо огляделся и одобрительно заметил:

— Отличная работа.

Мэрдок напыжился и указал на дверь в дальнем конце помещения.

Пойдемте в мою берлогу.

6

Они оказались в комнате футов десяти шириной, стены которой были обшиты грубыми деревянными панелями. Лампа, укрепленная на металлической поверхности стола, освещала панель компьютера, мерцающий экран и внушительную кипу документов. Обстановку довершали несколько металлических стульев, длинный ряд железных полок, набухшая от влаги карта на стене, два жужжащих вентилятора и автомат для кока-колы. С потолка лился яркий электрический свет.

Здесь пахло пылью. Их шаги гулко отдавались в тишине. Мэрдок подошел к карте, намереваясь начать инструктаж, но ход его мыслей, по-видимому, круто изменился, и он обернулся к Рэмбо.

— Прежде чем мы перейдем к делу, необходимо кое-что прояснить. Рэмбо, мы с тобой с самого начала, скажем так, не очень поладили. Видишь, я признаю это. Началось все еще в тюрьме, потом в учебном центре. Ты не любишь, как ты говоришь, цэрэушников. Наверняка причины для этого у тебя есть. Но не торопись с выводами. Ты знаешь обо мне гораздо меньше, чем знаю о тебе я. Я как следует понюхал пороху во втором батальоне третьего полка морской пехоты. В шестьдесят шестом мы стояли в К вон Тьен, и, поверь мне, я не из тех офицеров, что отсиживались в кустах, пока их ребята шли под пули. Я знаю, что такое война не понаслышке. У меня несколько боевых наград. Пурпурное Сердце, и не одно. По ночам крики раненых все еще стоят у меня в ушах. Поверь, я прекрасно понимаю, что творится у тебя в душе, да и у всякого, кто прошел войну. Может быть, поначалу правительство и вправду делало недостаточно для своих ветеранов. Может быть, люди слишком быстро позабыли о них. Но времена меняются, и люди тоже. Сегодня американцы думают о тех, кто воевал. Думает о них и Конгресс, и та организация, которая направила меня сюда. Сейчас многие говорят, что это была грязная война. Но те парни, солдаты и офицеры, разве они виноваты? Все кончилось, и сегодня имеют значение только судьбы этих людей. — Мэрдок заговорил быстрее, словно охваченный сильным волнением. — Я к чему: давай забудем обо всем, что было между нами, и сделаем все возможное, чтобы вызволить наших ребят из плена. Чтобы вернуть их домой, на родину.

Голос его дрогнул.

Рэмбо кивнул. Слова Мэрдока тронули его.

— Вот и отлично. Нам обоим теперь полегчало, — заметил Мэрдок. — Я рад, что с этим покончено. Но есть еще одно. Я хочу, чтобы ты знал: у тебя большие шансы на успех там, где другим бы нипочем не справиться. Я рад, что ты в моей команде.

Мэрдок с улыбкой протянул ему руку.

— Помнится, в прошлый раз в этой ситуации ты испытывал некоторые… гм… неудобства.

Рэмбо оставалось только улыбнуться в ответ. Он некоторое время смотрел на протянутую руку, затем пожал ее.

— А теперь к делу.